НЕ/ДРУГ

Труфанова Татьяна

– Включай, …, свой наномозг! У меня терпение на пределе! Я ишачу по пятнадцать часов в сутки, все на мне, …, как на танке! За что, …, я тебе плачу? Тебе только протирание штанов поручать!.. – клокотала она, перемежая подцензурные слова матом.

Секретарша съежилась в углу, хлюпая и пища: «извини, извини». Выпустив последний залп, Жукова гневно отвернулась к окну.

Через пару минут молчания Славик увидел в зеркале заднего вида, что начальница, слава тебе господи, перестала злиться, даже улыбнулась раз, глядя за стекло. «Правду говорят, нельзя все в себе держать, – подумал Славик. – Наорала,

выговорилась – и легче стало. Отходчивая она баба, Катерина…» А Варвара промокала глаза да хлюпала покрасневшим носом, стараясь делать это потише. Саврасов отчасти сочувствовал ей: когда Жукова впадала в ярость – он на себе это испытал однажды – то ее криком из головы вышибало все мысли, как ударной волной от снаряда, а сердце падало в пятки. То ли в голосе у нее были особенные вибрации, то ли слова она умела подбирать особые – но до поджилок пробирало в любом случае. Варя начала работать на Жукову примерно тогда же, что и Славик, и первые полгода начальница с секретаршей жили душа в душу. Но растяпа Нижегородцева не сумела сохранить доброе расположение Катерины, и в последние месяцы ей регулярно доставалось на орехи.

Варя осушила нос и отважилась заговорить:

– Белоглазов прислал новый график, если хочешь посмотреть…

– Не сейчас, – отрезала Жукова.

И снова поехали в тишине, как в катафалке. Славик с удовольствием включил бы радио, но при Катерине было нельзя: не любит (диджеи ее бесят, реклама достает). Только тишина сейчас была до того противная, густая, хоть ломтями ее режь. Что-то там происходило у них на заднем сиденье. Вроде сидели две бабы смирно, не смотрели друг на друга, но Саврасову показалось: вот-вот кинутся друг на друга и горла перегрызут.

– У тебя сценарий Азарского с собой? – спросила Жукова.

Помощница снова полезла за ноутбуком. Открывая файл, она с резиновой улыбкой сказала:

– Хоть чем-то я могу гордиться! Случайно ведь услышала, что Азарский сценарий заканчивает… Не выйди я тогда покурить, не трепался бы рядом ассистент Распашного с какой-то девчонкой – и всё…

– Ага, конец света, боже ж мой! Подумаешь, ты мне рассказала про сценарий. Пфф! Без тебя я бы узнала на день позже. Все равно узнала бы, у меня в кино знакомых – как собак.

Помощница дернула ртом, обиделась.

– Ах, извини! Я тебя лишила славы? Купи лаврушки, сплети венок.

Варвара издала несколько сбивчивых хмыканий, словно собиралась сказать что-то, но передумывала, затем выговорила с уязвленным смешком:

– Ты, конечно, узнала бы, но разве не важно, когда? Мало ли, кто-то опередил бы. Сценарий блестящий, он бы не залежа…

– Блестящий? Не тебе судить, – перебила Катерина.

– Нет, все же… все же я не профан, – упрямо забормотала Варвара. – Хоть в сценарном деле я разбираюсь!

– С чего вдруг, деточка? – удивилась Жукова. – Ах да, ты ведь написала два сценария! Припоминаю…

Славик насторожил уши: он и не знал, что прямо здесь, у него под носом, свила гнездо конкурентка. Нижегородцева между тем тоскливо молчала, но Катерина не собиралась спускать ей попытку бунта.

– А знаешь ли ты, Варя, что мой чудо-водитель тоже начал писать сценарий? Да. Славик, ты же начал? – нежно спросила продюсерша.

– Процесс пошел, контора пишет! – отозвался Саврасов.

– Так-то.

Я ожидаю, это будет нечто феерическое. Проберет до печенок!

– Забавно, – вяло сказала Варя. – Пишут все, кто может и не может…

– О, да! Причем я видела кое-какие наметки у Славика, – не смущаясь, соврала Катерина, – и знаешь, это будет поинтересней твоих экзерсисов! Бледных, вымученных…

– Вымученных, – эхом повторила Нижегородская.

– Меньше зауми, люди это не любят.

Варвара неожиданно взвилась:

– А ведь когда-то ты второй мой сценарий хвалила! И как хвалила!

Катерина утомленно приложила руку ко лбу.

– Каюсь, пережала! Добрыми намерениями, как известно… Я тебя просто подбадривала.

– А-а, вот как, ага, – закивала самой себе помощница. – Но в каждой лести – доля правды, разве нет? Разве нет?

Нижегородцева так разнервничалась, что Славику стало жаль ее. Сказано тебе: способностей ноль! Ну и утрись, бедняга, и успокойся уже. Займись общественно полезным делом или детей рожай! Жизнь-то не кончена.

Правота Славика подтверждалась, стоило лишь взглянуть вокруг: по умытой дневным дождем столице ехали и шли тысячи людей, вполне довольных собой и миром. Руки, ноги и торсы автомобилистов наполняла радость, которую дает только чуткое послушание машины и скорость. Пешеходные старушенции грелись и щурились на осеннее солнце. Деды расправляли плечи. Девушки важно несли свою ежеутренне изобретаемую красоту. Тощий дошкольник фехтовал на пластиковом мече с невидимым джедаем. У кого из них был талант? Дай бог у десятка! И разве это мешало им? Чего нет – то мешать не может. Бери с них пример, Варвара!

Жукова, помолчав, все же ответила помощнице:

– Я тебе сделаю доброе дело, Варя. Скажу грубо и честно, как солдат на исповеди. Твои сценарии – гуано. А твой потолок – капустник для Мухосранск-тв. Увы, увы.

Варя, побледнев, издала сиплое квохтание, хватая ртом воздух, да никак не в силах схватить.

– Не могу больше! – закричала она. – Ты анчар, ты меня отравила! Все соки высосала! Я не могу больше, я не могу рядом с тобой ни минуты! Слава, стой! – она стукнула по Славиному подголовнику. – Высади меня!

– Чего? – удивился Славик.

Он оглянулся на начальницу за разрешением. Та, уставившись на ассистентку изумленно и презрительно, махнула Славке рукой: «Давай».

Они неслись по Кутузовскому проспекту в потоке машин, прибавлявших ходу, пока можно, пока не начался час пробок и продвижение ползком. Славик в два приема перестроился в крайний правый ряд и затормозил.

Варя дернула дверь, выбралась на проезжую часть. Что-то грохнуло.

– Ноутбук не твой, побережней, – сказала Жукова.

Варя швырнула ноут на сиденье, хлопнула дверцей и, вместо того, чтобы обойти машину и выйти на тротуар, побежала через проспект. В движении автомобилей был пробел, но все же так шастать было против правил.

– Истеричка! – крикнула ей вслед Жукова.

– Вобще отстой! – поддержал Славик. – Есть же зебра, иди на свою зебру – нет! Из-за таких, блин, все аварии!

Варя между тем остановилась на двойной сплошной, пережидая поток машин на другой стороне. Она сжимала перед грудью сумку, подергиваясь, как нервный бегун на старте, и вдруг рванула вперед.