НЕ/ДРУГ
Шрифт:
Продюсерша уставилась на Саврасова, ожидая ответа.
– Ну, типа… в провинции зарплаты меньше? – неуверенно произнес Саврасов.
– Хо-хоо! Сказочка для профанов! Всю статистику пишут для того, чтоб задурить быдлу головы. А секрет в том, что нужно просто сказать: мне по силам, я все могу, я имею право. И мироздание тебя услышит. У мироздания чуткие большие уши. Это еще древние египтяне открыли, это масоны знали. Секрет в вибрациях. Посылаешь миру вибрации «я все могу», – вдохновенно вещала Жукова, – и на тебя начинают валиться всякие
– Правда что ль?
– Сомневаешься? – возмутилась продюсерша. – Посмотри на меня!
Лоснящаяся от достатка Катерина в увесистых бриллиантовых серьгах, французском костюме оттенка «закат над Сеной» и с таким напором в глазах, что возражать на ее «все могу» не посмел бы и полковник ГИББД, была живым свидетельством того, что секрет работает.
– Так, «я могу» освоили. Теперь ляпни первое, что приходит в голову.
– Спартак – велик, Спартак – силен, Спартак московский – чемпион! – отчеканил Слава.
– Не настолько же первое. Славик, что ты можешь? Ты-то в чем чемпион? Нужно выбрать территорию. Терру инкогниту, где ты создашь свою империю, где ты станешь единственным и неповторимым!
Славик не знал, при чем тут инкогнито, но в голове у него уже немножечко звенело от открывающихся перспектив.
– Ты можешь! Я в тебе вижу такие таланты – о-о! – Катерина восклицала с уверенностью, до которой доходят лишь продавцы элитных биодобавок. – Давай, скажи, что ты можешь делать?
Саврасов выпятил нижнюю челюсть.
– Не знаю… я как-то думал – кино? Я мог бы кино придумать.
Сначала амбиции Славика были глобальны и расплывчаты. Он хотел бы делать все! Ему казалось, что он мог бы стоять за камерой, сидеть в режиссерском кресле, разъяснять актерам, что делать, а пожалуй, и сам встать в кадр, а еще – напеть неплохой музон (спецы подрихтуют – и половина саундтрека готова), а так же мог бы руководить всем и всеми. Он сказал бы, что хочет стать Чарли Чаплиным, если бы знал, кто такой Чаплин.
Катерина настаивала, чтобы он выбрал что-то одно. Славик вошел в раж и каждую кинопрофессию отдавал с боем. Параллельно боям джип метровыми рывками двигался в пробке. К финишу на светофоре вышли два занятия – режиссура и сценарное дело.
– Ты будешь самородок. Как Тарантино! – постановила Жукова. – Тарантино нигде не учился, ты нигде не учился – параллели очевидны.
Далее начальница объявила Славику, что карьера будущих Тарантино начинается с того, что нужно написать шедевральный сценарий.
– Главное – идея. Как говорят в Голливуде, high concept, – говорила Катерина. – Что-нибудь такое, знаешь, небывалое. Мыши-рокеры с Марса.
Славик напрягся.
– Небывалое – и жизненное. Премьер-министр женится на гимнастке. Холостого миллиардера компрометирует банда швейцарских проституток… Или: второе августа, десантники купаются в фонтанах Петродворца и попадают… скажем, на пир к Нерону!
– Я так не сумею, – приуныл Саврасов.
– Что
Добившись от Славика обещания показывать ей сценарий по мере написания, Катерина улыбнулась улыбкой кошки, опробовавшей румяного гуся на парадном столе. Затем она достала мобильный и позвонила своей секретарше, Варе.
– Гостиницу заказала? А подтверждение? Оссподи! – улыбка Жуковой быстро сползла к оскалу. – Откуда ж вы такие беретесь, с гоголь-моголем в голове? Ох… Сьют?! Какой, нахрен, сьют? Ты б еще джуниор сьют заказала! С односпальной подвесной койкой. Я же просила: апартаменты с гостиной! Или ты это нарочно, чтобы я с Холманским во вшивой комнатульке ютилась?..
Славик слышал гневные вопли хозяйки будто издалека: управляя машиной на автомате, он в мыслях уже нес пухлую стопку листов в красной папке – суперский, охрененный сценарий! – он шлепал свой сценарий на стол перед Жуковой, и та вынимала ручку с золотым пером, чтобы подписать с ним контракт. «Я все моогууу!» – гремело в голове будущего светоча киноиндустрии. Кривоватые крокодилы на его ботинках улыбались, едва не облизываясь.
Глава 4
Приемная размером с гараж была туго набита красотой, как подарочная корзина. Красотой в ассортименте – блондинки пепельные и шатенки томные, девы высокие, с пальмовым станом, и лестного для мужчин роста, изящные, ерзающие, рыжие, русоголовые, с алым ртом, в длинных серьгах, как бы без макияжа, с родинкой на щеке – полтора десятка девиц (миленьких, более чем и, наконец, ярких, как вспышка) ожидали прослушивания. Развешенные по стенам застекленные метровые киноафиши отражали и умножали их глаза, горевшие волчьим нетерпением.
«Если отбирают за внешность, то я на пятом месте… или даже восьмом, – подумала Аля. – А если по таланту – я всех порву, как Тузик грелку».
Она стояла у двери и покачивалась с пятки на носок, устав ждать. По спине порой пробегали мурашки – то ли от волнения, то ли от взглядов соперниц. Сверлите, сверлите, ну-ну. Сейчас моя очередь. Вот войду и… узнаете, что.
По приемной, как аромат беспокойства, пополз запах лака – одна из девушек красила ногти. Кто-то постукивал каблуком по плитке пола.
Наконец глянцевая дверь крякнула и выпустила предыдущую соискательницу. Аля шагнула внутрь.
В дымчато-серой комнате из мебели были пара софитов, три икейских стула и тощий стол. Плотно закрытые жалюзи пресекали попытки дневного света развеселить обстановку. При камере потягивался тучный кудлатый оператор. Рядом сидела кастинг-директор, чей телефон дала Жукова, – Татьяна Углова, дама лет сорока: худая, со взъерошенной стрижкой и закатанными, как для столярных работ, рукавами рубашки.