(Не) его тройня

Вишневская Лана

Мужчина стоит на месте, не зная, что ответить. Что он может сейчас сказать? Как попытается спасти ситуацию? Кажется, он уже все продумал. Бьет кулаком об дверной косяк.

— Девок без денег я не оставлю, — наконец произносит он.

— Тогда почему именно мои дети? — мой голос дрогнул.

— Наши дети. Потому что других у меня нет, и уже не будет.

— Ты придумал, что станешь им отцом, теперь я буду должна отвечать не только за них, но и за тебя.

— Объясни свою мысль, — смеется.

— Мне нужно будет как-то всё это объяснить

большому количеству человек, — к горлу подкатывает ком. Я не могу произнести ни слова. В течение следующей минуты молчу, стою и смотрю на него, пытаясь понять, что чувствует. Что будет дальше. Нужно срочно что-то придумать, чтобы он поскорее ушел. Ушел, на всегда.

— Даже не надейся, — шипит мне в губы. — Я сам всё объясню. Так, как мне надо.

— Как?

— Через два часа нас ждут в клинике. Для проведения повторного теста. Сейчас ты, закрываешь свой ларек, и мы едем за НАШИМИ детьми, — берет меня за руку и выводит из подсобки в магазин. — У тебя пять минут на сборы.

"Пять минут", — звучит в голове. Машинально переобуваюсь, подхватываю кофту, запираю магазин.

Усаживаюсь в кожаное кресло, смотрю в лобовое стекло. Ощущаю теплое прикосновение к запястью. Не реагирую. Слышу, как заводится машина, плавно стартует. В голове только один вопрос. Как так вышло? В моей жизни был только один мужчина — Игорь. А тут влетел этот "ураган". Заберу ребенка — не заберу ребенка!

— Куда ехать? Где дети? Адрес скажи, — произношу название улицы и номер дома, где располагается детский сад.

— Частный, да? — спрашивает, когда подъезжаем к садику. Киваю в ответ. — Частные я из виду упустил, — поворачиваю голову и смотрю в его глаза. — Все проверил, а про частные забыл.

— Ты проверял детские садики? — ежусь от собственного вопроса.

— Конечно. Проверил и сделал вывод, что дети с нянькой сидят.

— Как видишь, не сидят, — отстегиваю ремень и дергаю ручку двери.

— Пока еще я вижу только здание детского сада. Тише, я сейчас отопру, — щелчок, резко выпрыгиваю из машины. Прохладный ветер обдал мое тело. Холодно, после поездки в теплой машине.

— Не дури, — слышу рядом. Массивное мужское тело преграждает путь в детский сад. — Заберешь детей и выйдешь через эту же калитку. Я буду ждать вас здесь.

Глава 3

Кирилл.

Сколько можно одевать детей? Десять минут? Двадцать? Они же не груднички. Хожу взад-вперед у машины, нервно морщусь. Заглядываю в салон, трогаю ремни, в сотый раз проверяю крепления детских кресел. Где они? Где мои дети? Щелкаю сигнализацией и иду к детскому садику. Толкаю калитку, железная конструкция заскрипела и дернулась, шатаясь в моей ладони. Вот на хрена такое крепление ставить? От чего сможет защитить эта "дверь"? Я ее одной ногой с петель снесу.

Сгребаю ногой листья, стою у дверей здания и как идиот соображаю, что я даже не знаю в какой группе мои дети. Эта "мать" могла запросто сбежать от меня. Посмела бы? Вышла через

другой выход и все.

Еще десять минут, убеждаю себя подождать. Меня буквально разрывает от злости. Какого хрена я ее, эту бабу, уламывал отдать сына? Как я должен был поступить? Орать на весь двор, чтобы она их привела? Дергаю ручку двери, захожу внутрь.

— Я за Егоровыми, — произношу глядя на воспитательницу, копающуюся в детском шкафу.

— За тройняшками что ли? — спрашивает женщина, еще глубже забираясь в шкаф. Наблюдаю за вилянием филейной части в обтягивающих штанах.

— За ними, — осматриваю стены в раздевалке. Детские рисунки, дипломы в рамках, медали какие-то.

— Так они в другой группе, — доносится из шкафа.

— В какой?

— В соседней… — не дослушав, вылетаю из группы на улицу, и бегу в соседнюю дверь.

Толкаю вторую внутреннюю дверь и вваливаюсь в раздевалку. Пусто, прохожу вперед и заглядываю в группу. На секунду замираю, быстро оцениваю ситуацию. Разбегаюсь и влетаю по детской спортивной стенке до потолка. Одной рукой держусь за перекладину, другой распутываю ребенка. Бл*ть! Ругаюсь про себя. Кто его так? Обвили ребенка веревками и привязали к лестнице.

— Бл*ть! — замечаю кляп во рту у пацана. Вытаскиваю. — Тихо, тихо, я сейчас тебя освобожу. Потерпи.

— Я писать хочу, — шепчет ребенок. — Очень хочу.

— Потерпи, — повторяю. Нужен нож или ножницы. — Крепко возьмись руками за эту перекладину. Я сейчас за ножницами спущусь вниз и вернусь к тебе.

— Я писать хочу! — хнычет пацан. Соображай! Стаскиваю с мальца штаны с трусами. — Так пописать сможешь?

— Прямо так?

— Да, ты шпион. Писай в полевых условиях. Я сейчас вернусь, — спрыгиваю вниз, уворачиваясь от струи. В коробках с цветной бумагой валяются детские ножницы. Такими, канат не перестрижёшь. Почему ребенка одного в группе оставили? Да и еще в таком состоянии.

Лезу обратно, подтягиваю штаны ребенку. Еле развязал веревки. Малец обхватывает меня руками за шею. Стойкий пацан даже не заревел, слезаю, обнимая ребенка.

— Покажешь мне, где твой шкафчик с одеждой?

— Угу.

— Давай, — наблюдаю, как ребенок самостоятельно одевается. Подхожу, наклоняюсь и застегиваю пацану обувь. — Как тебя зовут?

— Вася, — жалко, что не Тимофей. Оказался бы героем в глазах собственного сына. — А Тимофея знаешь, Егорова?

— Угу, — смотрит на меня, насупившись. Не к добру. — Это Тимофей тебя туда привязал?

— Нет. Тимофею тоже досталось.

— Так, где Тимофей и его сестры?

— Не знаю, они их увели, они всех увели — в глазах ребенка появились слезы.

— Вася, ты храбрый мальчик. Кто увел Егоровых? — подхватываю ребенка на руки и выношу из группы на улицу.

— Дяденьки. Их двое было. Тима очень сопротивлялся, маму защищал.

— А Алиса и Соня? — медленно подхожу к машине. Открываю дверь, засовываю Васю внутрь. — Вася, сиди в машине, двери я заблокирую, ничего не бойся.