Не отступать и не сдаваться. Том 4
Шрифт:
— Насчет вас имеются особые рекомендации, Рубцов, — сказал он мне в первый же день. — Я наслышан о ваших похождениях в Мадриде. Учтите, я буду приглядывать за вами. В этот раз никаких фото с быками.
Я пожал плечами.
— А их здесь и нет. Разве что, фото с кружкой пива и с жареной колбаской. Но я не такой дурак, чтобы делать такие компрометирующие снимки.
Ильюшин прожег меня насквозь взглядом-рентгеном.
— Я надеюсь, что это действительно так.
И вот я вместе с делегацией гуляю по улочкам славной
Между прочим, за этот год Маша уже перестала дичиться. Она уже свободно хозяйничала у нас в квартире и приглядывала за Светкой. Вроде бы сумела найти общий язык с моей сестренкой.
Два дня пролетели быстро. Каждый день я смотрел бои других боксеров. Анализировал тактику и стили. Старался угадать, кто будет победителем.
Иногда получалось, иногда нет. Обычно выигрывали те, кто настроен более решительно. Но пару раз побеждали настоящие аутсайдеры.
Один выиграл случайно, его противник из Польши напоролся апперкот. Очень обидное поражение.
Второй, из Ирландии, выглядел задохликом, но на ринге преобразился. Из трусливого кролика вдруг превратился в матерого волка. Обрушил на противника серию молниеносных атак и закончил бой в первом раунде. Жестким нокаутом, у противника даже капа вылетела.
Помимо бокса, я смотрел выступления по художественной гимнастике и плаванию. Очень уж симпатичные там девушки выступали.
Когда я выходил из зала по гимнастике через служебный вход, познакомился со спортсменкой из Швеции. Викториа Улофссон, безупречная фигура, очаровательная улыбка, золотистые волосы и бездна обаяния.
Она уронила полотенце и не заметила. Я догнал ее и постучал по плечу. Заодно и познакомился.
Как можно пропустить девушку с такой улыбкой на миллион шведских крон? Правда, никаких целей не преследовал. Хотя Викториа и улыбалась. Причем очень поощрительно.
Дома меня ждала Маша. Каждый день я разговаривал с ней по телефону. Девушка радовалась моим успехам и скучала. Зачем мне ей изменять, даже просто в мыслях? Поэтому я раскланялся со скандинавской красавицей и отправился к себе.
На третий день после первой победы настало время для нового поединка. Странно, но в этот раз я чувствовал себя по-другому.
Все два дня я усиленно тренировался. Обсудил с Худяковым и другими боксерами десятки стратегий. Просмотрел видео выступлений англичанина на других соревнованиях. Напичкал себя позитивными утверждениями, по самые уши.
Но все напрасно. Когда я проснулся в утро перед боем и вышел на лоджию, то обнаружил на полу дохлого воробья.
Мы жили в двухэтажном домике с несколькими номерами. Для каждой делегации выделяли по несколько таких коттеджей.
Вокруг деревья, травка, птички щебечут. Газоны и кустарники ароматных цветов. Живописный парк. Красота неописуемая. До этого у меня не было повода жаловаться.
Если бы я был суеверный, то испугался бы. Херовый знак перед важным боем. Но тогда еще я был накачан мощными установками на победу, поэтому не обратил внимания. Завернул птицу в газету, отнес в мусорку.
Когда брился, чуток порезался. Потом поскользнулся на кафеле, упал, ударил локоть. Чертовски больно.
Во время пробежки за мной погналась собака. Чей-то дикий сенбернар. Лаял и рычал. Огромный пес, размером с небольшого теленка. Как здесь очутился, непонятно.
Я остановился и посмотрел на него, выставив руки. Как там я проделывал это у Касдаманова в поселке? Представил, что я медведь, косматый и злой. Я таких сенбернаров разделываю на завтрак. Пес остановился, поглядел на меня. Порычал, потом успокоился и отошел.
Прибежали охранники, очень извинялись. Оказалось, это собака одного из замов МОК, отвязалась от поводка. Хорошо, что она попалась мне, а если бы напала на девушек-спортсменок?
После завтрака, когда мы садились в автобусы и выезжали на соревнования, над головой закаркал ворон. Я остановился и посмотрел на него. Спросил мысленно: «Ну, чего там еще?». Ворон снова каркнул пару раз. Как будто хотел предупредить.
Что за мистика творится? Может, отменить этот чертов бой? Впервые со времени приезда на Олимпиаду у меня появились сомнения в победе.
Но как отменишь? Посчитают за технический нокаут и вообще пролетишь. Нет уж, лучше драться. Пофиг на приметы. В конце концов, я советский боксер. Никакой мистики.
— Ну, ты как? — спросил Худяков в автобусе. — Все в порядке? Что-то ты задумчивый какой-то.
Вот он всегда так. Вроде иногда дуб дубом, а нет, что-то чувствует.
Ладно, черт с ними, со знаками. Что я, какая-нибудь трусливая баба, верящая в знамения? Надо переломить ход событий своей волей.
— Все отлично, — я через силу улыбнулся. — Просто задумался.
Худяков покачал головой.
— Все верно, правильно тревожишься. Этот Эванс тот еще фрукт. У него, как и у тебя, ни одного проигрыша. Парень опытный. Сорок боев, одни победы. Из них тридцать с лишком нокаутом. С ним надо ухо востро держать.
Ну, конечно, умеет тренер успокаивать. Я и так все это знал. Вот зачем надо было напоминать о непобедимости англичанина?
— Хватит, Игорь Николаевич, — сказал я раздраженно. — Дайте сосредоточиться перед боем.
Я ехал в автобусе, смотрел на чистенькие улочки Мюнхена. Думал о своем. Моя мораль сбита этими дурацкими знаками. Боевой дух поколеблен. Это плохо, очень плохо.
Егор Дмитриевич считал, что в боксе для победы важен дух. На восемьдесят процентов. И лишь на двадцать сила, скорость и техника. Физические факторы, короче говоря. Он всегда требовал поколебать дух противника. А свой сохранять непоколебимым.