Не совсем мой, не совсем твоя

Воронцова Татьяна

– Черт! Ну что уставилась? – Игорь орал как полоумный. – Сделай же что-нибудь!

– Убирайся к черту!

– Убери свою тварь!

Матильда выла, как душа в чистилище.

– Мэтти, – позвала Ксения дрожащим голосом, – Мэтти, иди ко мне, моя девочка…

С горящими глазами, злобно прижатыми ушами, вздыбленной шерстью и рассекающим воздух, точно ведьмино помело, хвостом девочка казалась исчадием ада.

– Матильда!

Но контакта, конечно, не было и быть не могло. Разъяренная тигрица обороняла от врага источник отварной говядины и прочих жизненных благ.

Вконец

ошалевший, с искусанной шеей и в кровь разодранными руками, Игорь с горем пополам добрался до входной двери. Дрожа всем телом, Ксения прислушивалась к его кряхтенью и стонам в прихожей, а когда дверь захлопнулась и воцарилась тишина, медленно села и осмелилась бросить взгляд на свое отражение в зеркальной двери шкафа.

Левый глаз постепенно заплывал, красное пятно в пол-лица обещало к утру превратиться в полноценный лиловый синяк.

– Господи, – простонала Ксения, – вот урод… – толком не представляя, кого имеет в виду, себя или Игоря.

Он ударил ее! Ударил кулаком. Уму непостижимо.

Пошатываясь, она дошла до ванной. Пустила холодную воду. Наклонилась над раковиной, прижала к лицу мокрые ладони… Внезапно спохватилась: Матильда!

– Матильда, ты где?

Ответом было негромкое, но свирепое рычание. Зверь возлежал на коврике у двери и стучал хвостом по паркету.

– Ну хватит, успокойся. – Ксения облизнула губы. Во рту стоял привкус крови. – Все позади.

Самой бы успокоиться… Дрожь била так, что знакомый номер удалось набрать только с третьей попытки.

– Ник, – промолвила она чуть слышно.

И тут же разрыдалась.

Как кружится голова! Прилечь… Вот так. Сосчитай до десяти.

– Ксения! Что с тобой? – кричал в трубку Ник. – Да говори же! Ты в порядке?

– Он ударил меня. Наверное, будет синяк.

Ему потребовалась минута, чтобы осознать услышанное.

– Голова кружится?

– Немного.

– Подташнивает?

– Нет.

– Приложи лед или просто мокрое полотенце. Я буду через двадцать минут.

Минуты в ожидании его приезда. Боль, молоточками стучащая в висках. Ничего, ничего… Нос, конечно, распух, но навряд ли там что-то сломано. Во всяком случае, кровь не течет. Лежа с полотенцем на лбу, Ксения не сводила глаз с циферблата часов.

* * *

Из районного травмпункта они вышли только в начале пятого. Народу было немного, но пока то да се… Ксения вообще была против этой поездки, но Ник настоял (ну, пожалуйста, ради моего спокойствия), так что пришлось сначала рассказывать дежурному врачу страшную историю о нападении пьяного хулигана, потом дожидаться рентгеновского снимка, потом выслушивать разного рода предостережения и рекомендации… От них голова разболелась еще больше. Ей сделали какой-то укол, после чего Ник наконец-то повез ее домой.

Он был очень бледен, но держался молодцом. Спокойствие, спокойствие и еще раз спокойствие.

– Теперь расскажи мне все с самого начала.

Ксения рассказала. Со всеми подробностями, включая нападение саблезубых тигров.

Ник выругался шепотом, чего раньше с ним никогда не случалось. Искоса посмотрел на Ксению.

– Прости, милая. Я не должен был оставлять

вас наедине. Но он связно излагал свои мысли и выглядел вменяемым…

– Ты не виноват. Он мог подстеречь меня где угодно и когда угодно.

– И все же что заставило его распустить руки?

Ксения тяжело вздохнула.

– Я назвала его козлом.

Отрывистый смешок.

– Ах вот оно что… Тебе следовало бы знать, моя дорогая, что существует определенная категория мужчин, склонных принимать это близко к сердцу.

– Да? Интересно почему?

– Потому что они козлы и есть.

– Я знаю, но он первый начал! – оправдывалась Ксения. – Он назвал меня сукой. Тупой сукой.

Руки Ника дрогнули на рулевом колесе. Машину чудом не вынесло на встречную полосу.

– Знаешь что, – мягко произнес он после паузы, – пожалуй, не стоит обсуждать это на дороге.

Дома Ксения первым делом сварила кофе, нарезала на тарелочку сыр, колбасу. Ник стоял у окна, повернувшись к ней спиной, и, судя по всему, был занят каким-то важным и неотложным делом. Куда более важным, чем ужин (или обед?) на скорую руку. Заглянув ему за плечо, Ксения с негодованием обнаружила, что он листает записную книжку ее мобильного телефона.

– Эй, что ты делаешь?

– Тридцать шесть пятьдесят… – пробормотал Ник, не отрываясь от дисплея, – Игорь… Это он?

– Да. Но что ты собираешься…

Ник уже набирал номер.

Игорь ответил без колебаний, поскольку решил, что звонит Ксения.

– На том же месте, – вполголоса произнес Ник. – Через час. Если ты не появишься, завтра номер и марка твоей машины будут фигурировать в хронике дорожно-транспортных происшествий.

Он повернулся и посмотрел на Ксению, застывшую с разинутым ртом. Она ждала, что он скажет что-нибудь, попытается ее успокоить, но он даже не улыбнулся. Молча прошел в комнату, сел на пол и замер в позе Будды – с неестественно прямой спиной и полузакрытыми глазами. Замер, как будто заснул. Ксения вспомнила все, что читала об этом у Патанжали. Яма и пранаяма… асана и самадхи… концентрация и контроль… Контроль за дыханием, контроль за сознанием. Союз Существования и не-Существования. Состояние уничтожения индивидуальности.

В полной растерянности она бродила по квартире, переставляла с места на место всякие мелкие предметы, по очереди хватала с полки то детектив, то любовный роман, но ни читать, ни делать уборку на самом деле не хотелось. Левая половина лица выглядела так, будто… да, собственно, так оно и было: ее использовали в качестве боксерской груши. Но к чему, к чему такая дикость? Ведь смысла в этом нет ни малейшего. Просто выпустить пар? Фу, как низко… как примитивно…

Без четверти шесть Ник вышел из транса. И это был уже совершенно другой человек. С затаенным ужасом Ксения следила за тем, как он подходит к зеркалу, смотрит на себя с циничной улыбкой, а в глубине сощуренных глаз вспыхивает холодное пламя. О чем он предупреждает себя, стоя перед зеркалом в своей темно-синей рубахе в полоску и, кажется, даже не думая о том, чтобы накинуть куртку? О том, что бежавшего с поля боя ждет расстрел? Что побежденный должен сделать себе харакири?