(Не) верю. В любовь
Шрифт:
— Как это? — оборачиваюсь к брату, одёргивая футболку.
— Я решу этот вопрос. Больше это продолжаться не может, — отвечает резко.
— Нет, Дим. Я не могу. Маме сегодня плохо было. Сердце прихватило. Если я… Мы уедем, он же не переживёт. Да и… меня замуж выдают, — говорю с горькой улыбкой.
— Что? — Дима хватает меня за плечи и встряхивает. — Какой к чёрту замуж? Ты прикалываешься сейчас?
— Нет, — я избегаю взгляда брата. — Мама сказала.
— Да срать я хотел, что эта больная на голову женщина сказала. Этот
— А тебе не плевать? — на меня накатывает злость. — Ты же ненавидишь меня! Тебе же наплевать на меня и мою жизнь! Так и плюй дальше! Я сама разберусь. У меня Миша только остался! Ему не наплевать на меня. А ты… ты… и дальше будь таким… будто мы чужие… Будто мы не двойняшки. Не одна кровь.
Слёзы градом катятся по щекам. Брат убирает руки с моих плеч и отходит.
— Хочешь ломать себе жизнь — валяй, — пожимает плечами и отворачивается. — Только твоё дело, Алиса. Больше вмешиваться не стану.
Заваливается на кровать и больше не шевелится, будто мгновенно проваливается в сон. Сотрясаясь от рыданий, опускаюсь на кровать. Закусываю угол подушки и горестно плачу.
Я не вижу ни единого лучика света в своей жизни. Как и смысла в ней. Меня выдадут замуж, я уверена, что жених ничем не лучше отчима. И моя жизнь станет ещё хуже.
Я вздрагиваю от испуга, когда сзади на кровать кто-то опускается. Чувствую, как затылка касаются тёплые губы.
— Глупая… Идиотка мелкая… Ненавижу я её… Нужно же такое сморозить, — шепчет с болью в голосе Дима. — Да у меня никого в этой долбанной жизни дороже не найдётся. Я живу здесь только из-за тебя. В этот дом возвращаюсь только для того, чтобы защитить тебя.
— Правда? — поворачиваюсь лицом к Диме, приподнимаюсь на локте и смотрю в родные глаза.
— Правда, глупая, — усмехается криво. — Зачем же мне лгать?
А я вновь плакать начинаю. Лбом вжимаюсь в плечо Димы и никак не могу успокоиться. Я все четыре года думала, что он меня ненавидит. Защищает от отчима лишь за тем, чтобы насолить тому. А всё оказывается совершенно иначе.
— Не знаю. Ты таким холодным был всё это время. Вот я и думаю…
— Я расскажу тебе всё позже, Алиса. Я действовал всегда с одной целью — защитить тебя.
— Дима, расскажи мне обо всём, — прошу тихо, слушая стук сердца молодого человека.
— Спи, Алиса. В другой раз поговорим, не в этом доме. Мы что-нибудь придумаем, Алиса. Я обещаю тебе.
Я проваливаюсь в сон будто по щелчку пальцев.
6
Алиса
Просыпаюсь утром от того, что брат осторожно трясёт меня за плечо. Открываю глаза, смотрю в лицо Димы с непониманием.
— Алиса, вставай, ты в школу опоздаешь. Уже половина восьмого.
— Доброе утро, — улыбаюсь счастливо, садясь на кровати и потирая глаза.
— Доброе, — брат ласково мне улыбается
— Хорошо, — киваю ему. — Я быстро.
Я торопливо одеваюсь, заплетаю длинные волосы в косу и уже через пять минут мы вдвоём заходим на кухню. Мать и отчим сидят за столом, о чём-то тихо разговаривая.
— Вот они и пришли. Неблагодарные свиньи, — отчим тут же впивается взглядом в наши лица, будто пытается прожечь дыру.
Я прячусь за спину брата, надеясь на его защиту.
— А я тебе говорил, Аксинья, что пора его выселять. Где это видано, чтобы здоровый лоб жил за чужой счёт? Жрал еду, воду тратил?
— Женечка, но он ещё в школе учится, — голос матери, как всегда рядом с отчимом, звучит заискивающе.
— Он уже совершеннолетний. Может сам себя обеспечивать! — отчим ударяет ладонью по столу.
Дима проходит к холодильнику, распахивает его и достаёт соевую колбасу (мясных продуктов в нашем доме нет), сыр и хлеб.
— А ты чего молчишь? — мать смотрит на меня. — Твой брат так отвратительно себя ведёт, а ты… Распутная девка.
— Это кто ещё распутная девка, мать? — хмыкает Дима, отрезая хлеб, колбасу и сыр. — Это ты спала с нашим дядькой, когда отец был в командировке. И любовника завела, когда отец болел. Не одного, к слову говоря.
— Ах, ты, щенок! Да как ты смеешь обо мне такое говорить? Женя, он всё лжёт, — мать белеет. — Он всё лжёт. Не было ничего подобного. Я всегда была примерной женщиной.
— Что было до встречи со мной, меня совсем не волнует, Аксинья. Ты встала на путь истинный, — отчим похлопывает мать по руке. — А вот воспитанием своего щенка ты явно не занималась. Одна надежда на свет наш, Алисушку.
— Да, надежда прекрасная — подложить дочь под толстосума. Такого же старого извращенца, как Женечка, — Дима кривляет мать. — Неужели ты не видишь, как он облизывает её взглядом? Как имеет мысленно во всех позах, когда она появляется в поле его зрения?
— Ради Бога, замолчи, Дима. Не бери грех на душу! Как ты можешь такое предполагать? — мать взмахивает руками. — Это такой грех. Клевета.
— Держи, — Дима даёт мен тарелку с бутербродом. — Ешь и пойдём в школу. Я тебя провожу.
Брат и сам торопливо начинает завтракать.
— Куда ты собрался Алису забирать? — мать подскакивает из-за стола, ладонью хлопает по столу. — На свои сборища, где распутные девки крутятся? Чтобы развратить мою девочку, да?
— В школу, мать. В школу. Не нужно считать, что все живут по твоему образу и подобию. Алиса, кроме школы, никуда не ходит.
Я запихиваю в себя завтрак, только бы поскорее уйти с кухни, где разгорается скандал. Давлюсь, но упорно жую. Кошусь на Диму, который начинает заводиться с каждой новой минутой. Тяну руку и обхватываю ладонь брата, сжимая пальцы. Брат сжимает мои пальчики в ответ.