Небесный город
Шрифт:
Приподняв бровь, он с удивлением вслушивался в ответный смех небожителя, тяжело опиравшегося на Меч Чистого духа. Юй Цзымин походил сейчас на выжившего из ума от боли и отчаяния, что вовсе не радовало. Хотелось настоящей мести, когда враг уступает в ожесточённой схватке, а его кровь льётся на сапоги победителя.
— Твоя гордость лучшая ловушка! — внезапно произнёс Юй Цзымин.
И не успел его охрипший голос затихнуть на площади, как её накрыла магическая формация — яркие столбы света окружили их со всех сторон, образовав восьмигранник. Между
За призрачной, но явно крепкой преградой остались десять верных асуров, уничтоживших стражу дворца Шаньтянь. Цуймингуй осторожно коснулся поля — кончики пальцев обожгло. Он с изумлением посмотрел на вздувшуюся кожу. Смех Юй Сяолуна больше не казался проявлением сумасшествия. Скорее, то была неудержимая радость, насквозь пропитанная ненавистью.
— Ты останешься здесь, Хун Сянъюнь! — воскликнул нынешний Бог войны, оскаливаясь, как загнанный тигр. — Навсегда останешься рядом со мной! Твои кости расплавятся, превратившись в ещё одну плиту на этой площади. А дух и душа навсегда исчезнут!
Цуймингуй ухмыльнулся, чувствуя нарастающее внутри раздражение. Единственное, в чём сильны духовные мастера Небесного города — это барьеры. У них получаются лучшие в Трёх мирах магические барьеры, будь они прокляты до седьмого поколения!
Он поднял ладонь, формируя ледяной сгусток инь, а затем послал его к ближайшему столбу, сотканному из сплошного света. Этот свет дерзко бросил вызов мгле, окутавшей город. И… оказался неприступен — сгусток отскочил, как мячик, и рассыпался на сотни искр, разбиваясь о плиты.
— Как тебе мой подарок, Хун Сянъюнь? — дядя Нефритового императора вновь поднял Меч Чистого Духа и полетел в его сторону.
Сияние меча ослепляло. Цуймингуй уклонился, полагаясь на инстинкты, отточенные за многие тысячелетия, проведённые во главе армии Асюло. Чужой клинок пронёсся в двух цунях от незащищённой шеи, обдав щеку упругой воздушной струёй.
Юй Цзымин, действительно, загнал его в ловушку! В месте, затворённом магической формацией, нельзя использовать Дьявольский цинь. Музыка отразится от энергетического поля, как только что отскочил на каменные плиты сгусток инь.
В замкнутом пространстве требуется иное оружие — точное и послушное, исключающее любые ошибки. Цуймингуй сбросил шёлковую перевязь с плеча, оставляя цинь у одной из опор магической формации, после чего призвал Дьявольский меч.
Тот налетел на Меч Чистого Духа с остервенением хищника, почувствовавшего чужую кровь. Оба клинка плясали и неистово гудели, разбрасывая снопы искр. А их хозяева стояли у противоположных сторон магической формации, сверля друг друга пристальным взглядом.
Поединок духовного оружия требует предельного внимания и мастерства в управлении клинком. Но даже бессмертные с высочайшим уровнем совершенствования не могут сражаться бесконечно. Если бой затянется, на площади окажутся отступающие небесные воины. И чем слабее он будет выглядеть в их глазах,
Но выход из неприятной ситуации находился совсем рядом. У Юй Цзымина есть одна слабость, которую он прекрасно знал. Имя ей — почитание в мире смертных. Храмы нынешнего Бога войны не дают преимущества. Их алтари собирают подношения Тёмному владыке Асюло. Сколько бы не кичился собой дядя императора, его судьба — идти следом, натыкаясь на чужую спину.
Оба меча сражались с одинаковой силой и яростью. Энергия инь была бесполезна из-за лат Юй Цзымина, пропитанных защитной магией. А вот Дьявольский цинь…
Цуймингуй бросил мимолётный взгляд на любимый инструмент, упакованный в расшитый золотом шёлк. Могущественное оружие не поможет в магической формации, если не использовать его с умом. Он перевел взгляд на Юй Цзымина. Лоб небожителя покрывал крупный пот, совсем, как у простого смертного. Враг асуров сейчас не отводил глаз от Меча Чистого Духа, боясь потерять концентрацию.
Что же, это прекрасное время, чтобы проверить, сработает ли пришедший в голову план! Цуймингуй спрятал левую руку в широком рукаве мантии, оставив контроль Дьявольского меча правой, и начертил указательным пальцем тайные знаки.
Несколько достаточно мелких сгустков, вобравших в себя Ледяной яд, понеслось в сторону Дьявольского циня. Бесшумно врезавшись в музыкальный инструмент, как снежки, брошенные игривой рукой ребёнка, они превратились в тонкую ледяную корку.
Цуймингуй с воодушевлением повторил атаку. Ледяной нарост увеличился вдвое. Дьявольский цинь мелко задрожал, словно объятый жёлтой лихорадкой.
Заметив это, Юй Цзымин вновь засмеялся.
— Обезумел от отчаяния, Хун Сянъюнь? — въедливо спросил он, обрывая смех. — Как тебе, чувствовать собственное бессилие?
— У тебя дурная привычка, Юй Цзымин, ставить повозку впереди лошади.
Цуймингуй заговорил впервые за весь поединок, что заставило дядю императора отвлечься — Меч Чистого Духа отклонился от центра совсем немного, на один или два цуня. Но этого хватило, чтобы поднять в воздух Дьявольский цинь.
Музыкальный инструмент с противным свистом пересёк разделяющее их расстояние, заставив Юй Цзымина присесть, — «десна дракона», сквозь пазы которой проходили струны в нижней части циня, рассекла бровь гордого дяди Нефритового императора.
Густая, почти чёрная кровь, вытекла из-под нависшего над глазом клочка кожи. А Цуймингуй сделал то, ради чего затевалось это нелепое метание инструмента, — заставил ледяную корку сжать полированный корпус. Дьявольский цинь отреагировал, как и ожидалось — все семь душ, заключенные в его струнах, попытались освободиться от удушающей хватки инь.
Не выдержав столкновения с атакующим Ледяным ядом, Дьявольский цинь разлетелся на мелкие щепы, превращаясь в радужный цветок, чем-то напоминающий паучьи лилии. А поскольку инструмент в это время находился у тела Юй Цзымина, тот вмиг лишился головы.