Небо стоит верности
Шрифт:
Сегодня выходной экипаж лейтенанта Мягких и Мочалова. Они нежатся в тепле и целый день отсыпаются на деревянных нарах в общежитии. Спят и ночь, пока мы летаем.
А к утру, поскрипывая и покряхтывая на ухабах, жалуясь на свою нелегкую военную судьбу, старенькая трехтонка везет нас на базу. Машина ползет со скоростью черепахи, но мы не замечаем этого. Мы спим. Стоя, сидя - кто как пристроился в кузове. И в столовой нет обычных разговоров о полетах: скорей бы проглотить немудрящий завтрак и спать! Ох как хочется спать!
В большой квадратной комнате общежития
– Входите, входите, мои подданные!
– произносит штурман, едва мы переступаем порог комнаты.
– Артист! Ошалел, что ли?
Мы совсем не расположены к шуткам - скорей бы спать!
– Кто смеет грубить мне, вашему королю? Кто смеет оскорблять своего монарха? Ты? Или ты?
Кто- то пытается проскользнуть в дверь.
– Стой! Вы забыли правила этикета! Король милостив, но он может быть и жесток…
– Готов, - шепчу я на ухо Борису.
– Сошел с ума. [36]
– Надо обезоружить, - шепотом отвечает Борис.
– Пошли. С двух сторон.
– Кто там шепчется?
Мы с Борисом обмениваемся мгновенным взглядом и - недаром в училище столько часов было посвящено самбо!
– бросаемся вперед. Борис скручивает Мочалову руки. Тут наваливаются остальные ребята.
– Все!
– вопит Мочалов.
– Устал, дети мои!
Мы укладываем его на нары и укрываем одеялом. Мочалов вздрагивает и приглушенно бормочет:
– Братцы, шоколадку бы, а?
И тут мы замечаем под стулом, на котором только что сидел Мочалов, горку шоколадных плиток - паек всей эскадрильи.
– От лышенько!
– горько вздыхает Иван Казюра.
– Все отдавать?
– Весь! Отдавай весь!
Иван сгребает шоколад и сует его под одеяло Мочалову. До нас доносится шуршание бумажек и аппетитный хруст. Через минуту из-под одеяла высовывается улыбающаяся физиономия Мочалова.
– Отличный шоколад!
– довольно говорит он.
– Здорово я вас, а?
Первым в него швыряет подушку Борис. Следом летят комбинезоны, унты - все, что попадает под руки.
– Перестаньте, ребята!
– кричит Мочалов, увертываясь от летящих в него вещей.
– Я же съел только свой!
В это время распахивается дверь, и в клубах пара появляется комиссар полка.
– Смирно!
– командует Казюра, ближе всех оказавшийся к двери.
– Товарищ комиссар, вторая эскадрилья отдыхает после полетов…
– Ничего себе отдых!
– смеется комиссар.
– Бои местного значения! А говорят, летчики переутомились. Не перевелись еще силы, хлопцы?
– Не перевелись, товарищ комиссар!
– Тогда пять минут на сборы. Построение у штаба. Форма - шинели и сапоги…
* * *
Широким каре застыл полк. В середине стол, накрытый красным.
Командир
– Смирно! Равнение на середину! Товарищ член Военного совета, шестьсот восьмидесятый авиационный полк выстроен по вашему приказанию!
– Здравствуйте, гвардейцы!
Ответ звучит разноголосо. Приветствие явно обращено не к нам.
– Плохо отвечаете!
– улыбается член Военного совета.
– Или думаете, я не к вам обращаюсь? К вам, к вам!
Застыли в строю летчики, штурманы, техники, оружейники. Слушают приказ, в котором перечисляются недавние бои. И вспоминают те дни, вспоминают товарищей, которым уже никогда не встать в строй…
Тяжелый бархат полкового знамени чуть колышется на ветру. Командир полка склоняет перед ним колено и целует край знамени. И все мы опускаемся на колено, повторяя за командиром слова гвардейской клятвы: «Ни шагу назад!»
Мы такие же, какими были час назад. Такие? Нет, мы другие - мы выстояли! Впереди еще много боев. Мы не отступим, мы - гвардия!
Глава 6. Задание будет выполнено
После длительных морозов вдруг наступила оттепель. Весна! Распутица вывела из строя полевые аэродромы, и фронтовая авиация получила кратковременный отдых от непрерывных боев.
А мы летаем. Великими усилиями БАО{7} и полкового технического состава на взлетной полосе сохраняется снежный покров. На день полосу прикрывают соломой от палящих лучей солнца, ночью солому сгребают в сторону, и взлетают самолеты, разбрызгивая лыжами воду и ошметки талого снега, смешанного с грязью.
Взлетать с такой полосы трудно. Поэтому на задание уходят самые опытные экипажи. В эти дни нам дают задание на «свободную охоту» и фоторазведку.
Фоторазведка для нас - новое дело. Как хорошо, что у меня случайно сохранился блокнот именно с этими записями! [38] Теперь часто приходится заглядывать в него и вспоминать полузабытые формулы.
Оружейники нас порадовали новым видом оружия: установками РС - «эресов», реактивных снарядов. Техники уже установили на самолетах все необходимое оборудование, а мы изучаем, как им пользоваться. Изучаем и специальный прицел для стрельбы «эресами».
Снова учебные полеты, учебные стрельбы… Реактивный снаряд до смешного мал и на первый взгляд не внушает никакого доверия. Но он вызывает восхищение, когда, окутанный снопом багрового пламени, сходит с балки с таким ревом, что кажется, будто самолет от этого грохота не только останавливается, но даже пятится назад. Огненная дуга прочерчивает весь путь снаряда и, встречаясь с землей, далеко разбрасывает стог прошлогодней соломы - цель на полигоне. Что и говорить, «катюша» в миниатюре!
За дни нашей учебы подсохли и кое-где уже пылятся дороги, появились первые побеги зелени, а наша снежная полоска превратилась в длинную грязную лужу. Техники переставили самолеты с лыж на колеса, тяжелый тракторный каток прошелся вдоль поляны у леса, и уже готова взлетная полоса.