Небо в огне
Шрифт:
– Во имя дарителя жизни, пересекающего небо от края до края, - еле слышно говорил Алсек, подняв свободную руку к своду пещеры. – Кровь, наполненная силой огненного воина, да вольётся в небесные жилы, да станет щит солнечного пламени прочнее кованой бронзы, крепче гранитных скал… Да вернётся свет новой кровью, да поддержит он могучего воина, и да будет даритель жизни благосклонен к нему…
Алсек бережно завернул окровавленный пух в листья и убрал в суму вслед за проколкой. Румингьяви шумно вздохнул – до того он
– Да не оставят тебя боги, Кайриннег, - склонил голову жрец. – Твой дар непременно будет принят. Я… я обращусь к Згену на закате и спрошу его о разных вещах. Есть что-то, о чём хотел бы узнать ты? Я передам это в точности.
Кайриннег отодвинулся от решётки, зацепился ухом за потолок и сердито фыркнул, усаживаясь на пол.
– Спроси, когда я умру.
Алсек стиснул зубы, медленно кивнул и пошёл к выходу. Румингьяви ухватил его за плечо уже на пороге, в двух шагах от залитой солнцем террасы.
– Хэ-э! Я думал, ты наконец его прирежешь. Зря не сделал! Ты видел? Он даже не дрогнул!
– Зачем же воину дёргаться из-за маленькой царапины? – пожал плечами Алсек. – Он почтителен к богам, и это хорошо. Я ему зла не желаю. А вот ты, Румингьяви, обошёлся с ним скверно. Что смешного было в его словах?!
– Ушш! – Румингьяви отступил, показывая пустые ладони. – Ты видел, чтобы Скарс копал землю? Чтобы Скарс хоть что-то делал?! Они только жгут и ломают, и убивают всех, радуясь крови. Он смешно соврал, и я смеялся. А ты веришь ему?
Алсек отмахнулся и вышел на солнце. Небо, раскалённое добела, низко нависало над городом. Нигде не было ни облачка.
«Дождь? Тучи?» - изыскатель пожал плечами и побрёл вниз по склону. «Чего только Скарсу ни примерещится…»
Куши зарычал и попятился, когда Алсек подошёл к нему, и рявкнул, когда жрец взялся за поводья, и долго пытался заглянуть себе за спину, взбираясь по лестницам Мекьо. «Чует кровь,» - покачал головой изыскатель, кое-как его успокоив. «Чует, что я прикасался к Скарсу… Храни нас всех Аойген! Даже не знаю, как я поведу Кайриннега в Эхекатлан. Не убили бы по дороге…»
До заката Алсека никто не тревожил, не слишком докучали и на закате. Он стоял у алтаря, озарённого багровым небесным огнём, и смотрел, как сгорает в курильнице пропитанный кровью пух. Кто-то осторожно заглядывал в дверь, отходил, уступая очередь другому, вешал на стену нити-послания, - Алсек не оборачивался. Тихо, еле слышно он говорил, обращаясь к живущим в доме солнца, чувствовал теплые волокна на лице и руках и старался без страха отвечать на задумчивый взгляд с небес. Даже Согва отошёл в сторону и молча благословлял воинов Ти-Нау благовонным дымом и брызгами священного ицина. За стеной сдавленно рычал потревоженный Куши, и Хифинхелф негромким шипением успокаивал его, - ящер ни на секунду не задерживался в храме, когда наступал рассвет, закат или полдень, какой
– И мы увидим небесную реку вскипающей на твоём пути, и твой корабль, и золотые щиты на нём, - Алсек отступил на шаг, склоняя голову. – И ты, сияющий, увидишь мир ярким, юным и полным жизни…
Стекляшки на алтаре потускнели, только его западная грань ещё светилась алым. Ти-Нау неслышно расходились. На пороге храма стоял укутанный в листья горшок – кто-то принёс еды, рядом лежал узелок с сухими листьями. Над узелком, с любопытством разглядывая расписные стены и трещину в потолке, стояла Чами.
– Да будет Зген к вам благосклонен! – усмехнулась она, входя в храм. – Я слышала твои слова, Алсек. Ты говоришь красиво и правильно, и твои речи радуют богов.
– Хсссс, - Хифинхелф проскользнул за её спиной, отмахиваясь от кумана. – Не по ссебе мне от вашших ритуалов. Шшто нового у почтенного Макула?
– Передышка, - Чами повернулась к стене, разглядывая бабочек и солнечный корабль. – Воины Джаскара отступили, нам теперь их не достать… Один Румингьяви всегда при деле. Кровь, которую ты, Алсек, сжигал тут, - та кровь, которую дал пленный Скарс?
– Да, это его жертва, - кивнул изыскатель. – Надеюсь, дарителю жизни она была приятна.
– Это всё-таки странно, - покачала головой Чами. – То, что Скарс так почитает дарителя жизни. Румингьяви говорит – он даже хотел бы войти в дом солнца, предлагал себя в жертву… Это правда?
Алсек кивнул.
– Странно, - вздохнула Чами. – Как ты внушил ему такое почтение к богам? Я говорила сегодня с ним – рассказывала ему о Згене, и о Чареке, и о Великом Змее… Знаешь, он слушал с великим вниманием.
Хифинхелф насмешливо высунул язык.
– Ссамо ссобой. Он же не мог оплевать тебя огнём. Пришшлоссь сслушшать.
– А вот тебе, Хифуш, почтения к богам недостаёт, - нахмурилась Чами. – Даже Скарс тебя обогнал. Ты что-то задумываешь, воин Айгената? Уже знаешь, куда выберешься, когда силы вернутся? Румингьяви просится с тобой, и я тоже пойду.
– Хэсссс! – ящер даже вздрогнул от неожиданности. – Куда?! Я тихо ссижу здессь, и ссидеть мне ещё долго. Как говорит пленный Сскарсс – «сслабая дохлая ящерица». Хсссс!
– Не говорил он такого, - нахмурился изыскатель. – Хиф ничего не задумывает, Чами. Мы только исполняем свой долг в этом городе. Хорошо, что ты не пугаешься Кайриннега, и что он тебя слушает. Он не говорил ничего о себе?
– Отмалчивался… как и вы с Хифушем, - фыркнула Чами. – Сразу видно, вы с ним поладите. Ну и боги с вами, нагоню вас, когда будете вылезать за стены. Незаметно не пройдёте. Силы и славы!
Хихикнув, она вышла за дверь и уронила за собой тростниковую завесу. Алсек покачал головой, Хифинхелф снова высунул язык.