Небо в огне
Шрифт:
– Хиф, найди чистой воды! – велел жрец, снимая с пояса нож и прикасаясь лезвием к краям чаши. – Да сгорит в небесном огне вся скверна! Почтеннейший Гвайясамин, пребывающий в доме солнца, услышь меня! Пусть эта чаша и эта вода будут благословлены твоим именем, именами почтенного Гванкара и могучего Куннаргаана, воина солнца, - и всесильного Згена, дарителя жизни…
Полная чаша со скрежетом проскользнула под решёткой и замерла, не расплескав ни капли. Кайриннег молча поднялся, подошёл к ней и сел рядом. Алсек слышал, как он быстро лакает,
– Румингьяви, ты можешь поднять решётки? – тихо спросил жрец. – Пропусти меня к Кайриннегу.
Южанин покачал головой.
– Старейшины запрещают.
– Он не нападёт, если его не трогать! – сверкнул глазами Алсек. – Я только посмотрю, всё ли с ним в порядке.
– Отсюда смотри, - буркнул Румингьяви. – Это Скарс, и презлющий.
Жрец подошёл к решётке, навалился на прутья, охнул, когда белые искры обожгли ему руки.
– Кайриннег! Чего от тебя хотел жёлтый ящер? Зачем он приходил?
Хеск поднял голову от чаши, посмотрел на Алсека. В его глазах колыхалось пламя.
– Звал обратно, - буркнул он. – Глупый ящер, вещь Манчи.
Алсек стиснул зубы.
– И ты… что ты ответил, Кайриннег? – тихо спросил он. Скарс фыркнул.
– Я остаюсь. Я обещал, - он выдохнул облако дыма и снова наклонился к воде. – Змея не сожрёт меня.
Жрец повернулся к Румингьяви. Южанин нахмурился и сложил руки на груди.
– Пока не скажут старейшины, будет сидеть там, - пробурчал он. – Ты что, Скарсу веришь?!
– Хсссссс! – Хифинхелф хлестнул хвостом по стенам, зашипел от боли, зацепив печать Молнии. – Халишшшхелф – хранитель Кьо! Шшшто вы всссе несссёте?! Он никогда не ссстал бы…
Алсек молча взглянул ему в глаза, и ящер осёкся.
– Кайриннег не лжёт, - тихо сказал жрец.
– Но… у Халишшшхелфа есссть тень! – мотнул головой иприлор. – Ты сссам её видел! И глаза у него…
– Глупый ящер, - оскалился Кайриннег, выпрямляясь во весь рост. – Не взял огонь. Всё равно умрёт. Все они умрут.
– Фссссс?! – развернулся к нему Хифинхелф. Алсек схватил ящера за плечо.
– Кайриннег не о тебе говорит! Халишхелф… он не принял огонь Тзангола, его не поймать по жёлтым глазам! Зген всесильный, что ему могли пообещать?!
Скарс тяжело вздохнул, пригладил перепончатые уши – они задели потолок и сложились косо – и сел на пол, не сводя взгляда с Алсека. Тот шикнул на ящера и южанина, ожидая, что хеск что-нибудь скажет, но тот молчал.
– Пойду к ссстарейшшшинам, - зашевелился Хифинхелф. – Есссли это всссё правда, то храни нассс всссех Аойген…
Кто-то удивлённо зашипел у выхода – прохожий наткнулся на вытекшую из пещеры воду. Алсек нахмурился.
– Пойдём, Хиф. Румингьяви, ты слышал, что тут говорилось – ты подтвердишь наши слова? Кайриннег, ты не будешь молчать, если… если я попрошу тебя ответить на вопросы старейшин?
– Фарррх… Я отвечу, - проворчал хеск.
Хифинхелф махнул хвостом.
– Но кто поверит
Алсек вышел из тени, жмурясь и прикрывая глаза ладонью – он уже всерьёз боялся ослепнуть, таким свирепым стал за последние дни солнечный свет. Замерев, он стоял у входа в подземелье, пока изумлённое шипение и впившиеся в плечо когти не заставили его дёрнуться и открыть глаза.
– Хшшшш! – Хифинхелф крепче сжал его руку, не замечая, что раздирает кожу. – Сссмотри!
Внизу, за опоясавшей холм стеной, тучи колыхались и на глазах таяли, утекая прочь от города. Несколько мгновений – и завеса вокруг Мекьо рассеялась. Ни шатров, ни сверкающих щитов, ни золотых знамён, - лишь обугленные, раскрошенные в щебень руины застенья, жалкие пеньки, оставшиеся от пышных кустов, и растерянный Войкс, припавший к земле и широко разевающий пасть. Молния сорвалась с башни, но угасла, не дотянувшись до туч – они отошли далеко, и те, кто под ними прятался, могли теперь не бояться ни заклятий, ни камней, ни стрел.
Над тучами, едва не касаясь их крылом, пролетел тяжёлый тонакоатль, брошенный им луч чиркнул по краю янтарного щита, и небо над Мекьо на мгновение вспыхнуло золотом.
– Зген да не оставит нас! – выдохнул Алсек, протягивая руку к солнцу. – Что с ними, Хиф? Почему они отступили?
– Флинссс их разберёт! – махнул хвостом ящер. – И катисссь они всссе к Флинсссу!
Уходя прочь от небесного огня, в прохладные норы, где смрад горящего ила не выжигал лёгкие, Алсек то и дело оглядывался на застенье, но тучи не возвращались, и никто не высовывался из-под них. Манча Хурин Кеснек увёл войска, и над стенами Мекьо повисла тишина.
Снова на свет Алсек вышел в двух шагах от приземистого дома, расписанного птицами и ящерками. Недалеко от входа, как и прежде, на столбе висело расписание купален, и здесь же были привешены четыре туго скрученных свитка. Медные чешуи, пришитые к ним, на ветру зазвенели бы, но воздух был недвижен. Хифинхелф, проходя мимо, склонил голову в печали.
За плотной завесой «дома старейшин» кто-то гневно шипел, и слышен был шорох трескучих искр, но Алсек, махнув рукой, влетел в комнату – и остановился, едва не налетев на красного Алдера. Тот не шелохнулся – ему было не до пришельцев; и те, кто его слушал, даже не покосились на чужака.
– Хссссс! Я уверен в сссвоих сссловах так же, как в цвете сссвоей чешшшуи! – оскалился Алдер, и искры с новой силой затрещали на его рогах. Голос показался жрецу знакомым.
– Хэссс! Разве мы говорим о цвете твоей чешшшуи?! – Метхалф с яруса солеваров смотрел недобро. – Ты обвиняешшшь уважаемого Халишшшхелфа в таких вещах, и всссе твои доказательссства – лишшшь ссслова?! Клянусссь Куэсссальцином…
– Шшшулхиф?! – сверкнул глазами Хифинхелф, замирая на пороге. – Фсссссс…
– Так иссспытай его, почтеннейшшший, - ответил, скрипнув зубами, Шулхиф. – Вызови и ссспроссси. Не дожидайссся, пока вссся вода Мекьо ссстанет отравой!