Небо в огне
Шрифт:
Кошка буркнула что-то неразборчивое. Хифинхелф приподнялся на локтях. Алсек изумлённо мигнул.
– Говорить с небесными змеями?! Никогда о таком не слышал!
– В том году видели мы одного северянина, - задумался иприлор, - так он рассказывал про странные земли на западе… там с ними разговаривать умеют. Но в нашших краях?
– Они наделены даром речи, - покосился на него Шафкат, - и не знаю, что мешает им его использовать. Возможно, я чего-то не учёл…
– Несомненно, - заметила кошка.
–
Алсек и Хифинхелф переглянулись. Ящер приоткрыл пасть и пошевелил языком – это означало, что он сомневается в здравомыслии мага. Изыскатель нахмурился и исподтишка показал ему кулак – обижать чужеземца попусту не следовало.
Со двора донёсся шорох привратной завесы.
– Аманкайя! – на всю улицу возвестила Гвайнаиси, свесившись из окна. – К вам приехал жёлтый ящер, и там ещё кошка и старый маг!
– И снова она не в гончарном квартале, - пробормотал изыскатель, выглядывая во двор.
…Потом Алсек ворошил горячие угли в уличном очаге, грелась вода для похлёбки и поспевали зарытые в золу земляные клубни, Шафкат беседовал с Ксарной о западных и восточных пряностях, а Аманкайя причитала над раненым Хифинхелфом, устроившимся в тени дома. Ничего странного вроде не происходило, вот только Алсеку отчего-то было не по себе. Он отгонял смутную угрозу, как мог, и почти уже успокоился, налив себе похлёбки и разделив печёные клубни…
– Алсек! Ты не видел в полдень тонакоатля в небе? – вдруг оживилась Аманкайя. – С белыми и золотыми лентами, со всадником на спине.
Алсек переглянулся с Ксарной, бывший переписчик изменился в лице. Такие ленты надевали нечасто – лишь на тех существ, которые приносили в город посланца от Ханан Кеснека, но не от Явар Эйны, а от кого-то из его братьев. С тех пор, как началась междоусобица, никто таких знаков в небе Эхекатлана не видел. Город, хвала богам, лежал в стороне от Кештена, полей неспешной войны, крепостей, на которые падали солнечные снаряды, и северных пустынь, о которых ходили уж вовсе жуткие слухи.
«Посланник? Откуда бы?» - растерянно мигнул жрец.
– Не видел, - отозвался он. – От кого такой прилетал? Неужели к наместнику?
Аманкайя кивнула.
– Я видела из окна, как он садился на крышу. Если б не стражник посреди коридора, все бы пошли подслушивать, но Глорна с места не столкнёшь. Пока тонакоатль не улетел, нас не выпускали, а потом Глорн сам пришёл, странный, словно только что из смерча выпал. Он слышал кое-что, а больше ему рассказали… они ведь всё запоминают, только молчат. А тут даже Глорну показалось чудным…
– Хсс, - шевельнул языком Хифинхелф, отставляя полупустую миску и придвигаясь к очагу. – Я
– Этот вестник – он от Джаскара Ханан Кеснека, из самого Чакоти, - понизив голос, сказала Аманкайя, и все растерянно переглянулись. Город Чакоти был весьма далеко и от Эхекатлана, и даже от Кештена, земли Явар Эйны и Джаскара нигде не граничили, для межевых споров причин не было. А то, что Явар Эйна, Джаскар и ещё пятеро Ханан Кеснеков уже два десятка лет не могут решить, кто из них достоин священной столицы… вроде бы Эхекатлан тут ни при чём.
– Он говорил с почтенным Даакехом, - Аманкайя кивнула тому, что прочла на лицах слушающих – тут не нужно было быть Магом Мысли, чтобы понять, о чём они задумались. – Недолго, но громко. Глорн даже подошёл к двери зала - вдруг помощь понадобится… но обошлось. Он принёс слова Джаскара… слова о войне. Джаскар сказал, что скоро он будет править священной столицей… и всем остальным тоже. И те, кто попытается выйти против него, превратятся в пепел. А если Эхекатлан присягнёт ему сейчас, его не тронут, и он будет наполнен могуществом и дарами богов, по воле Джаскара Сапа Кеснека.
– Что?! – Алсек вскочил, выпрямляясь во весь рост, и жёлтый свет потёк по его пальцам. Потревожила его не угроза от Джаскара – будь он в силах взять Эхекатлан, не тратил бы время попусту – и не жалкая попытка припугнуть чужого наместника. Все Ханан Кеснеки были со странностями, только у Ти-Нау не принято было потешаться над правителями. Но вот имя Сапа Кеснека…
– Ссам ссебя он так назвал? – переменился в лице и Хифинхелф. – Наглоссть несслыханная. Шшто сскажешшь, Алссек? Шшто у васс сс такими делают?
Жрец медленно сел обратно к очагу и покачал головой.
– Это больной бред, Хиф. Никто сейчас не может стать Сапа Кеснеком – и никто не станет, пока не закончится война. И это имя не присваивают себе по первой прихоти. Ты верно сказал, Хиф… наглость – или безумие.
– Этот гонец подтвердил как-то угрозы Джаскара? – тихо спросил Ксарна. – Никто из Ханан Кеснеков не станет так говорить в чужом городе, если не знает наверняка, что хозяин города не испепелит его. Давно ли Джаскар стал сильнее Явар Эйны?
– Гонец сказал… - Аманкайя покачала головой, сама не в силах поверить в то, что узнала. – Он сказал – этой весной взошло Кровавое Солнце, и оно под рукой Джаскара Сапа Кеснека. Он будет править, остальные падут. А на тех, кто будет сопротивляться, небо прольётся огнём. Гонец говорил громко, а почтенный Даакех – тихо, Глорн его слов не слышал. Но гонец ушёл быстро и был очень зол, а Даакех, увидев, что Глорн не на месте, наложил на него взыскание. Он не делает так обычно – ясно же, что Глорн хотел помочь. Почтенный Даакех, как видно, тоже был зол…