Небо внизу
Шрифт:
Жизнь — это миг между двумя вздохами огня. И только от нас зависит, чем мы заполним эти мгновения.
Предстоятель говорил выразительно и просто — так, как опытный актер читает хороший роман. Он вел проповедь от вступления к кульминации, от кульминации — к финалу, подбрасывая иногда аудитории шутки и задавая вопросы, на которые хотелось ответить.
Кто бы ни писал предстоятелю Валле речь — этот человек свое дело знал. А священник умел работать с публикой. Когда Валле воздел в благословляющем жесте руки, а над головой каждого прихожанине вспыхнул маленький
Это было отличное шоу.
И это был очень полезный визит. Ответы на все свои вопросы Тео получила. Осталось только выстроить их в правильную последовательность.
В кофейне пахло так же, как и всегда — горьким шоколадом, кофе и пряным табаком. Лусия, сидя под окном, выпускала изо рта тонкие колечки дыма и они, испуганно подрагивая, уплывали в прозрачный летний полдень.
— Есть много способов вломиться к человеку в голову. Но каждый из них требует непосредственного контакта, — придирчиво осмотрев блюдце, Тео вытащила за хвостик засахаренную вишню и осторожно ее раскусила. От пронзительного сочетания кислоты и сладости рот тут же наполнился слюной, и глоток кофе показался нежным, как бархат. — Священник утверждает, что использовать магию в храме нельзя. Значит, контакт был либо до проповеди, либо после.
— Контакт — это разговор? — уточнил Том, сооружая из черного хлеба, ветчины, сыра и ломтиков дыни чудовищный бутерброд.
— Ты правда будешь это есть?
— Конечно. Вкусно же. Попробуйте! — Том протянул Теодоре тарелку.
— Это даже выглядит мерзко.
— Не мерзко! Вы просто не пробовали, — Том снова подтолкнул по столу тарелку. — Вам понравится!
— Дыня с хлебом? Не думаю.
— Ну хотя бы раз откусите. Хоть немножко…
— Ладно, — тяжко вздохнув, Тео взяла монстро-бутерброд и, зажмурившись, откусила кусочек. Прожевала. Проглотила. Откусила еще раз. — Ну надо же. Действительно вкусно!
— Вот! А я говорил! — возликовал Том. — Такие бутерброды мама летом делала. Говорила, что полезные очень. Там же все сразу: и мясо, и сыр, и фрукты. Еще будете?
— Нет, спасибо.
— Берите, если понравилось! Я не голодный.
— Серьезно? Ты даже не позавтракал.
— Вы тоже.
— А вот я как раз не голодная. И все, что мне нужно — это чашечка кофе, — Тер решительно отпихнула бутерброд владельцу и потащила из блюдца засахаренную сливу. — А контакт при ментальном воздействии — это разговор. Вербального проклятия достаточно при легкой порче. А тут ведь сложнейшая схема: куда идти, когда, что делать. Эмоции нужно задать, потребность сформировать, подробный паттерн действий проработать. Для таких вещей материальный носитель нужен.
— Допустим, украденный носовой платок?
— Или наоборот, подобранная монета, — с видимым наслаждением прожевав кусок бутерброда, Том отхлебнул сиропно-сладкий кофе. — Я ставлю на монету.
— Почему?
— А потому что. Спереть что-нибудь так, чтобы человек не заметил — это умение нужно. Воровство тоже профессия, и в маленьких
— А на улице?
— А на улице состоятельный человек голодранцев к себе близко не подпустит.
— Допустим, что это не голодранцы. Может, солидный приезжий господин.
— Приезжих господ, которые на богослужение ходят, наверняка в первую очередь проверили.
— Да, пожалуй… — Тео взяла с блюдца ломтик манго. — Значит, что-то дают.
— Да! Вот нищие, к примеру, — оживился Том. — Прихожанин голодранцу монетку — а голодранец ему… ну, фигурку из дерева, к примеру. Вроде как в виде благодарности.
— Фигурку? Из грязных рук? — брезгливо поморщилась Тео. — Я бы не взяла.
— Вы не возьмете, а кто-то — возьмет.
— Но нам ведь нужна не вероятность. Нам нужен гарантированный результат.
— Хм… — почесал в затылке Том. — Тогда букетик цветов. Чистая опрятная старушка, протягивает вам пучок ромашек. Возьмете?
— Я возьму. Но оставлю вряд ли — за время проповеди цветы подвянут, их проще выбросить, чем до дома тащить. К тому же это я — а все жертвы были мужчинами. Ты правда думаешь, что состоятельный господин потащит из церкви домой букетик условных фиалок?
— Ну да, — грустно вздохнул Том. — Не потащит. Жаль, хорошая мысль была.
— Жаль, — согласилась Тео. — Но истина где-то здесь. Давай подумаем еще немного.
Вещь, которая не привлекает внимания. Вещь, которую прихожане охотно и безбоязненно принимают. Вещь, которую оставляют у себя…
Том, упершись подбородком в скрещенные ладони, застыл, беззвучно шевелил губами. Между бровями у него залегли две глубокие складки.
Незаметная вещь. Безопасная вещь. Вещь, которую уносят с собой…
Тео медленно открыла сумочку и достала дешевенькую ленточку-распечатку — строка из священного писания и языки пламени вокруг.
— Такие давали всем, кто оставил после службы пожертвования.
Перестав шептать, Том отмер и широко распахнул глаза.
— Благословения. Никто не выбрасывает благословения. Их сжигают дома с молитвой. Точно. Точно! А я-то еще удивился: почему служка с коробкой за порогом храма стоит. Подумал, что жарко ему просто, на сквознячок вышел. Благословения! — азартно подпрыгнул на месте Том. — Конечно! Это благословения!
Схватив Тео за руку, он с силой сжал тонкие пальцы — и тут же, стремительно покраснев, отдернул ладонь.
— Простите. Я… ну… Я… увлекся.
— Не извиняйся, — неловко пожала плечами Тео. — Это всего лишь рука.
— Действительно, мальчик Томми. Зачем извиняться? Это всего лишь рука.
Тео оглянулась. Широко ухмыльнувшись, Лусия подмигнула ей и выдохнула струйку дыма.
— Значит, вы думаете, что это Карлос… — предстоятель, нахмурившись, покачал головой. — Я много лет знаю этого юношу. Когда-то я преподавал священное слово в школе для мальчиков, и Карлос… он был таким смышленым. Таким искренним. Не могу даже представить, чтобы…