Небо за нас

Перунов Антон

— Вы думаете, огневого воздействия будет достаточно?

— Уверен в этом! Пушек и боеприпасов у нас в избытке. Один день тяжелой работы и обороне будет нанесен невосполнимый урон, после которого противнику не останется ничего, кроме капитуляции.

— А если нет?

— Что же, если русские продолжат упорствовать, в чем, признаю, они большие мастера, то после разрушения укреплений мы всеми силами двинемся на штурм. Главный удар следует нанести здесь. Если мы прорвемся у Четвертого бастиона противника, то рассечем город надвое, лишив его возможности маневра резервами. После этого будет не трудно занять

город, после чего в бухту смогут войти корабли нашей эскадры и тогда судьба войны будет решена.

— Что же, — кивнул Канробер. — Это уже похоже на план. Но, быть может флоту следует принять более деятельное участие прямо сейчас?

— Что вы имеете в виду? — насторожился Дандас.

— У вас ведь тоже есть пушки? Так отчего бы нам не объединить усилия?

— С удовольствием, — пожал плечами адмирал. — Несмотря на то, что русские батареи достаточно сильны, большинство из них находятся в глубине гавани. С теми же что смотрят на море, мы справимся.

— С вашего позволения, сэр, — подал голос, сидевший до сих пор тихо как мышь майор Меррин, — по приказу принца Константина, все находящиеся внутри гавани батареи были разоружены, а имевшиеся там орудия отправлены на сухопутный фронт.

— Но почему?

— Полагаю, сложилось несколько факторов. Князь Меншиков рассчитывал укрепить оборону орудиями, снятыми с кораблей, но царевич запретил их разоружать. Но лишних пушек в Севастополе нет, поэтому пришлось снимать их с береговых батарей. А чтобы не допустить прорыв, вход в бухту заминировали.

— Но ведь это безумие! — воскликнул внимательно прислушивавшийся к разговору, заменивший покойного Гамелена адмирал Арман Брюа. — Мы имели возможность познакомиться с этими адскими машинами, и они вовсе не так страшны, как мы думали. Честно говоря, я совершенно не понимаю, как они топили наши корабли на Балтике?

— Это как раз объяснимо. Русским химикам удалось создать какую-то невероятно мощную взрывчатку, которыми они и начинили свои ужасные изобретения. Но, по всей видимости, запасы этой дьявольской смеси истощились и теперь они вынужден довольствоваться черным порохом. А он далеко не так опасен.

— Интересно, откуда у этих варваров могли взяться толковые химики?

— В Петербурге довольно много иностранцев. Немцы, англичане, шведы…

— А ведь на одной из обезвреженных мин было клеймо завода Нобелей! — вспомнил Дандас. — Вот ведь мерзкая семейка.

— Но, если мины не опасны, а пушки отправились на сухопутный фронт, вы можете ворваться в бухту и покончить с русским флотом? — вернулся к обсуждаемой теме Боске. — Мы же тем временем будем наращивать давление извне, и тогда их оборона неминуемо рухнет!

— Полагаю, начать все же следует с бомбардировки береговых фортов — Александровского и Константиновского, — покачал головой англичанин. — И, если она увенчается успехом, можно будет подумать о дальнейших действиях.

— Если все обстоит так, как говорит ваш майор! — с энтузиазмом воскликнул Брюа, — мы непременно ворвемся в бухту и устроим там новую Варфоломеевскую ночь!

— Ни за что не пропущу этот праздник, — горячо поддержал его Лайонс, не так давно получивший известие о гибели своего сына.

— Подготовка к бомбардировке потребует никак не меньше десяти дней. — Осторожно покачал головой Раглан. — Войска нуждаются

в отдыхе, провианте, не говоря уж о запасе пороха ядер и бомб. Заметьте, все это еще только предстоит получить с кораблей и доставить в лагерь. Да еще и эта проклятая холера…

— Вы, несомненно, правы, милорд, — согласился Канробер. — У нас не так много времени до наступления холодов, так что не будем его терять.

Приняв решение, союзники тут же принялись за дело. Для начала требовалось разгрузить скопившиеся на рейде транспорты, отдавая предпочтение тем, что доставляли осадную артиллерию и боеприпасы. Саперы тем временем укрепляли лагерь, возводили позиции для тяжелых мортир и пушек.

Первой за одну ночь была отрыта французами траншея на дистанции в 450 саженей от 4-го и 5-го бастионов. Затем ее быстро развернули в полноценную параллель и тут же принялись выводить следующую, уже гораздо ближе. С одной стороны, эти работы неминуемо приближали день предстоящей схватки, с другой однозначно показывали, что противник отказался от идеи немедленного штурма и готовится к правильной осаде.

Пока у союзников шли земляные работы, на передовой наступило относительное затишье, и лишь небольшие группы охотников, время от времени устраивали ночами вылазки на передовые вражеские позиции, да дозорные вели непрекращающиеся перестрелки друг с другом.

Самый большой участок фронта традиционно достался французам. Их 3-я, 4-я и 5-я дивизии встали от Карантинной бухты и до Куликова поля. Далее, у Сарандинакиной балки, где линия осады поворачивала к Югу, расположились британцы, чья зона ответственности доходила до самых Балаклавских высот и села Кадыкой. Но поскольку сил на такой большой участок у англичан не хватало, на Семякиных высотах заняли позиции 1-я и 2-я дивизии под общим командованием Боске, а еще восточнее на Гасфортовых высотах нашлось место для остатков турецкой дивизии Сулейман-паши.

Русские позиции здесь располагались по Зеленой и Сапун-горе, а Федюхины высоты остались в серой зоне, поскольку обе противоборствующие стороны опасались отсекающего удара и последующего разгрома со стороны противника.

К слову сказать, поначалу большинство сухопутных генералов было против вынесения нашей обороны на столь значительное расстояние от крепостных обводов. Однако прошло совсем немного времени и выгоды этой позиции стали очевидны. Находящийся в низине враг всегда был перед нами как на ладони. И любая попытка атаковать или маневрировать тут же пресекалась артиллерийским огнем. Наши же линии снабжения расположились на северном склоне Сапун-горы и потому были совершенно укрыты от неприятельского обстрела.

Несмотря на крайнюю занятость, я несколько раз посещал тамошние укрепления, чтобы удостовериться в правильности принятого решения. Знакомился с командирами, осматривал дороги и перекинутые для удобства сообщения через балки легкие мостки. Беседовал с офицерами и солдатами. Нижние чины поначалу терялись, не зная, как вести себя со столь высокопоставленным лицом, но постепенно привыкли, и стали вести себя более естественно, охотно отвечая на вопросы.

В одно из таких посещений мне привели британского пленного. Высокий худой шатен с изможденным от свалившихся на него в последнее невзгод лицом, он настороженно смотрел из-под кустистых бровей.