Нефертити
Шрифт:
— Да, отведи меня к нему.
— А черенки? — спросил садовник.
— Можешь оставить их Ипу, моей личной служанке.
Садовник собрал свои инструменты и зашагал к воротам Мальгатты. Мы подошли к большой арке в конце сада, а то, что обнаружилось за ней, больше всего напоминало птичий рынок в Ахмиме. Просить милости нового фараона пришли самые разные люди. Тут были женщины с детьми, старики с ослами, мальчишка, играющий с сестрой в салочки среди утомленной жарким солнцем толпы.
Я
— Тут всегда так?
Садовник стряхнул грязь со схенти.
— Скорее да. Конечно, — добавил он, — теперь, когда Старший скончался, просителей стало больше.
Мы пересекли забитый людьми внутренний двор и увидели, что люди стоят и дальше, насколько хватает взгляда. Там были и богатые женщины с мелодично позванивающими золотыми браслетами на руках, и бедные женщины в отрепьях, сердито одергивающие детей, которые носились вокруг них. Амос провел нас в тенистый угол под дворцовой крышей, где не умеющие себя вести сыновья знатных женщин боролись в грязи. На нас они не обратили никакого внимания. Один мальчишка даже закатился мне на ноги, испачкав сандалии пылью.
— Ох, госпожа, ваш наряд! — воскликнул Амос.
Я рассмеялась:
— Ничего страшного.
Садовник посмотрел на меня с удивлением. Но поскольку я не тряслась над своей внешностью, как Нефертити, я просто отряхнула платье и оглядела двор.
— А почему у богатых своя очередь, а у бедных — своя?
— Бедные хотят простых вещей, — объяснил Амос. — Новый колодец, дамбу получше. А богатые хотят сохранить свои должности при дворе.
— К несчастью, большинство из них фараон отвергнет, — произнес кто-то мне на ухо.
Я обернулась. Позади стоял военачальник Нахтмин.
— А почему он их отвергнет? — с искренним интересом спросила я.
— Потому что все эти люди прежде работали на его отца.
— А он терпеть не может все, что когда-то принадлежало отцу, — закончила мысль я. — Даже отцовскую столицу.
— Амарна. — Нахтмин внимательно посмотрел на меня. — Визири говорят, он желает, чтобы дворец был построен за год…
— Да. — Я прикусила губу, чтобы не сказать еще что-нибудь о честолюбивых замыслах моих родичей, потом шагнула к военачальнику. — А какие вести из храмов? — тихо спросила я.
— Храмы Амона по всему Египту закрыты.
Я попыталась представить себе это: храмы, стоящие со времен Хатшепсут, закрыты, и двери их заколочены, и священные источники оставлены высыхать… Что станется со всеми статуями Амона и с жрецами, поклонявшимися им? Откуда бог узнает, что мы по-прежнему хотим быть под его рукой? Я закрыла глаза и мысленно вознесла молитву богу, оберегавшему нас вот уже два тысячелетия.
— А храмы
— Разрушены.
Я в ужасе прикрыла рот ладонью.
— Многих ли убили?
— Я — никого, — твердо произнес он.
Тут к нам подошел какой-то солдат.
— Военачальник, — позвал он. Когда он увидел меня, в глазах его вспыхнуло удивление. Он поспешно поклонился: — Госпожа Мутноджмет, твой отец сейчас в Зале приемов. Если ты ищешь его…
— Я его не ищу.
Солдат с любопытством взглянул на Нахтмина.
— Что тебе нужно? — спросил его Нахтмин.
— Там какая-то женщина утверждает, что она — родственница Старшего, но на ней нет ни золота, ни серебра, и она никак не может подтвердить свои слова. Я поставил ее в очередь вместе со всеми остальными, но она говорит, что…
— Поставь ее со знатью. Если она лжет, то поплатится за это, потому что ей откажут в прошении. Только предупреди ее об этом, прежде чем переставлять.
Солдат поклонился:
— Благодарю, военачальник. Госпожа…
Он ушел, и я заметила, что и садовник Амос тоже куда-то исчез.
— Может, мне отвести тебя обратно во дворец? — спросил Нахтмин. — Жаркий, грязный двор, забитый просителями, — не место для сестры главной жены царя.
Я приподняла брови.
— Где же тогда мое место?
Нахтмин взял меня за руку, и мы вместе вошли под тенистую сень сада.
— Рядом со мной. — Он остановился под акацией. — Ты устала быть служанкой твоей сестры. Иначе ты сейчас была бы с ней. Выбирала бы место для Амарны.
— Между нами ничего не может быть, военачальник…
— Нахтмин, — поправил меня он и взял меня за руки, и я не стала возражать.
— Мы скоро отправимся в пустыню, — предупредила я. — Мы будем жить там в шатрах.
Нахтмин привлек меня к себе.
— Я живу в шатрах и казармах с двенадцати лет.
— Но там не будет той свободы, которой мы располагаем здесь.
— Что? — Нахтмин рассмеялся. — Ты что, подумала, что я предлагаю тебе тайные свидания?
— А что же?
— Я хочу жениться на тебе, — просто сказал он.
Я зажмурилась, наслаждаясь ощущением прикосновения его теплой кожи.
— Она никогда меня не отпустит, — предупредила я его.
— Я — один из самых высокопоставленных военачальников в войске фараона. Мои предки были визирями, а до того среди них было много писцов. Я не простой наемник. Каждый фараон выдавал своих сестер и дочерей за военачальников, чтобы защитить царскую семью.
— Только не этот фараон, — сказала я, вспомнив о том, как Эхнатон боится войска. — Эта царская семья не похожа на другие.