Неканонический классик: Дмитрий Александрович Пригов

Липовецкий Марк Наумович

Обратим внимание на структуру фразеологизма птица-феникс: лексической единицей является парное сочетание, объединяющее родовое и видовое название, что Пригов и пародирует конструкцией голубь-птица.Инверсия подчеркивает избыточность родового наименования, так как именно второй элемент словосочетания является уточняющим.

Возможно, в последней строфе смешиваются два эпизода из известных текстов культуры: библейский сюжет о жене Лота, которая была наказана за то, что обернулась на горящий Содом (Быт.: 19: 26), и рассказ о мести Ольги древлянам из «Повести временных лет»: чтобы сжечь древлян, княгиня Ольга собрала дань — с каждой избы по голубю и воробью, — привязала к ногам птиц горящие труты и отпустила лететь обратно.

Одушевление предметов, восходящее к мифологическому сознанию, имеет разную мотивацию в разных художественных системах. В постмодернистском тексте Пригова одушевление мотивировано не сходством предметов с живыми существами по внешнему виду или функции, а возможностями самого языка: слова, теряющие прямой смысл, оказываются

способными вступать в новые соединения.

3

Если словосочетания типа босоногий самолетпорождаются фразеологическими ассоциациями общеупотребительного языка, то многие другие, нарочито нелепые словесные конструкции и тексты Пригова обусловлены фразеологией литературного происхождения. Некоторые примеры, демонстрирующие превращение слова из цитаты в концепт, уже приводились. Теперь обратим внимание на поведение заимствованной метафоры:

Как я пакостный могуч — Тараканов стаи туч Я гоняю неустанно Что дивятся тараканы Неустанству моему: Не противно ль самому? — Конечно, противно А что поделаешь? («Как я пакостный могуч…») [689]

Здесь очевидна пародийная трансформация строк Ветер, ветер! Ты могуч, / Ты гоняешь стаи тучиз «Сказки о мертвой царевне и семи богатырях» Пушкина. Но если в источнике множество было обозначено только словом стаи,то у Пригова количественным показателем становится сочетание стаи туч.В языке слово тучаи само по себе может обозначать множество. При этом пушкинская метафора ‘тучи как птицы’ совсем обессмысливается, так как тараканы по небу не летают.

689

Пригов Д. А.Написанное с 1975 по 1989. С. 38.

И сам Пушкин изображается Приговым как концепт, то есть продукт мифологизированного массового сознания, сформированного не чтением произведений Пушкина, а идеологией, в которой все ценности заранее утверждены и приписываются культовому объекту вопреки реальности:

Внимательно коль приглядеться сегодня Увидишь, что Пушкин,который певец Пожалуй скорее, чем бог плодородья И стад охранитель, и народа отец Во всех деревнях, уголках бы ничтожных Я бюсты везде бы поставил его А вот бы стихи я его уничтожил — Ведь образ они принижают его («Внимательно коль приглядеться сегодня…») [690]

Поэтому, когда Пригов и самого себя, точнее, созданный им образ Дмитрия Александровича Пригова представляет гротескным симулякром «поэта-пророка», он провозглашает, что Пригов — это и Пушкин сегодня, и Лермонтов, и кто угодно из пантеона культурных и идеологических символов:

690

Пригов Д. А.Написанное с 1975 по 1989. С. 90.

Я Пушкин Родину люблю И Лермонтов ее люблю А Пригов — я люблю их вместе Хоть Лермонтова-то не очень («Большое лиро-эпическое описание в 97 строк») [691]

Пригов не просто провозглашает себя Пушкиным сегодня, но и вмешивается в его тексты (как и в тексты других поэтов): например, комментирует, пересказывает хрестоматийные стихи своими словами (как бы следуя постулату соцреализма о приоритете содержания над формой), меняет слова местами, сочиняет буриме на пушкинские рифмы, внедряет в текст слова безумный, безумно, безумец, безумство:

691

Пригов Д.Большое лиро-эпическое описание в 97 строк // Третья модернизация (Рига). 1989. № 11/12 (переиздано в антологии материалов этого журнала: Третья модернизация. М., 1993. С. 22; см. также Интернет-версию журнала: .

Пора, мой друг, время уже Сердце покояпросит («Пора, мой друг, пора!») [692] Друзья мои, прекрасен, великолепен, неподражаем это

что-то неземное! — наш союз, Он как душа — не в религиозном, а в этом, как его, смысле— неразделим и вечен, Неколебим, свободен это что-то неземное! и беспечен («Друзьям») [693]

692

Пригов Д. А.Собрание стихов: В 4 т. T. I. 1963–1974 // Wiener Slawisticher Almanach. 1996. Sbd. 42. S. 144.

693

Пригов Д. А.Собрание стихов: В 4 т. T. I. S. 148.

Кто он такой, что матом кроет Все чем мы жили и крутя Пустые словеса, завоет — Что улыбнется и дитя Фразеологьи обветшалой Антикоммунистической («На рифмы пушкинского: Буря мглою небо кроет») [694] Блеснет безумнолуч денницы Безумныйзаиграет день А я — безумныягробницы Сойду в безумнуюже сень И вот безумногопоэта Безумнаяпоглотит Лета. Придешь безумнаяли ты Безумнадева красоты («Евгений Онегин Пушкина») [695]

694

Пригов Д. А.Собственные перепевы на чужие рифмы (Сер. «Вечера в музее Сидура». Вып. 20). М.: Московский гос. музей Вадима Сидура, 1996. С. 10.

695

Пригов Д. А.«Евгений Онегин Пушкина». СПб.: Красный матрос, 1998. Глава 12 [Издание без пагинации].

Последний пример представляет собой обновление пародии: в романе «Евгений Онегин» монолог Ленского — пародия на канон романтической «унылой элегии». Современный читатель вряд ли может без литературоведческих комментариев почувствовать пушкинскую иронию, и Пригов именно эту иронию модернизирует, подробно объясняя свои намерения в авторском «Предуведомлении»:

Естественно, что за спиной переписчика, как и за моей, стоит его время, которое прочитывает исторический документ с точки зрения собственной «заинтересованности» или же «невменяемости», т. е. как текст, непрозрачный даже в отрывках, знаемых наизусть. Так же и упомянутый пушкинский Онегин прочитан с точки зрения победившей в русской литературной традиции — лермонтовской (при том, что все клялись и до сих пор клянутся именно именем Пушкина). Замена всех прилагательных на безумныйи неземной, помимо того, что дико романтизирует текст, резко сужает его информационное поле, однако же усугубляет мантрическо-заклинательную суггестию, что в наше время безумного расширения средств и сфер информации вычитывается, прочитывается как основная и первичная суть поэзии [696] .

696

Пригов Д. А.«Евгений Онегин Пушкина». С. [2].

Языковой критике у Пригова подвергается и фонетический образ слова. Цикл «Изучение сокращения гласных», состоящий из пяти текстов, начинается с передразнивания чешского языка, в котором сохранились слоговые плавные согласные:

Лёт мртвогоптаха Над чрноюжитью Он мртвеллетаха Над Влтавойжидкой И над Пршикопом Я зрел ту птаха Как пел он пркрасно Псмертнолетаха («Лёт мртвого птаха…») [697]

697

Пригов Д. А.Собрание стихов: В 4 т. T. II. S. 214.