Некромант. Присяга

Нестерова Наталия Петровна

Я поежилась, представив картину маслом: Касиз тут, друзья тут, а я либо резко меняю отношение к происходящему, либо полностью лишаюсь Дара за использование, так сказать, инструментария темной стороны Силы. Красота.

И все же иначе заполучить Касиза для общения – никак.

И я, вырвав керамический нож из упаковки, начала чертить Знаки и Ключи, от которых всегда (по совету Наставницы) старалась держаться как можно дальше. Лезвие резало упругий грунт на редкость легко, как темное масло. Линии ложились ровные, хорошо видные, как будто моей рукой водила некая Сила. Я старалась не вдумываться и просто делала.

Старалась не допускать ропота и сомнений. Несмотря на то что Атаман страшно ворчал и время от

времени облизывался. Из пасти у него, как у бешеного, пошла пена.

Но всему свое время. Мое вот пришло. Что тут поделаешь…

Вот перевернутая вверх ногами пентаграмма, вот треугольник, вписанный в круг; три извилистые линии, еще маленький треугольник, кружок и прямоугольник; зигзаг и снова круг. Гримуар изобиловал руническими знаками и слогами на латыни, но я их не использовала и была уверена, что для призыва Касиза они не потребуются. Простейший чертеж, главное – выверить пропорции.

В углы звезды я воткнула бенгальские огни. Свечи, подумалось мне, могут погаснуть, ветер.

Оставалось еще немного…

…как вдруг взревел мотор, потом с лязгом разорвалась цепочка на дальних воротах, в которые сюда въезжали обслуживающие машины. Но сейчас вместо мирной поливалки через беговую дорожку на футбольное поле ворвался алый спортивный БМВ.

Я заторопилась. Раз так – я на верном пути.

Виски сдавило холодом, будто ледяными руками; заныли зубы… время снова тормознуло: я видела, как из открытой машины выходят Джокер, Майя; а Константин остается сидеть, протягивая ко мне тощую руку с растопыренными пальцами…

И тут в проломленные ворота влетела Васькина «девятка» и, не снижая хода, с нехорошим ревом понеслась к родстеру. Константин неожиданно прытко покинул салон; Васька от души наподдал буржуйской иномарке, видимо уже решив, что лишаться звездочек – так весело. Родстер отлетел в сторону, его раскрутило, но машина не перевернулась.

Зато крик раненой чайки, тоскующей над разоренным гнездом, разнесся над стадионом – как подстреленный, вопил Джокер.

Я ухмыльнулась; Константин выскочил так быстро, что упал, и тоже сидя смотрел на основной театр действий, отвлекшись от меня. Это не экстрасенсорика, это просто психология. А я быстренько полоснула себя по руке, накапала крови на ксерокопию паспорта Федотова и еще на пару листиков с заранее написанными еще в машине знаками, скомкала бумагу и приколола ее ножом в центр рисунка. Теперь оставалось все поджечь. Атаман с готовностью переминался с лапы на лапу и коротко гавкал: Константина он помнил и был готов снова уничтожать гада физически и морально.

Танька и Васька вывалились из машины… а Женька?… Чеда не смогли вызволить из застенков правосудия?..

Тут в провал ворвалась знакомая мне «мицубиси»… Машина на хорошей скорости поддала «девятке», которая, подпрыгнув, пропахала глубокие борозды и, соря гайками, снова врезалась в родстер.

Майя поднимала Федотова; Джокер голосил, нарезая круги вокруг подбитого бумера; я чиркала зажигалкой, Татьяна заняла пока что нейтральную позицию, отбежав на равное расстояние и от Константина с Майей, и от машин, и махала мне; Васька, в полевой форме, в бронежилете, поигрывая черной дубинкой, заступил дорогу медленно вылезшему из «мицубиси» Вадиму.

Дурацкий огонек наконец зажегся; я подпалила один из оставшихся бенгальских огней и от него уже зажгла бумажку в середине пентаграммы.

Мои виски снова сдавила боль, а душу – ужас…

Константин уже не сидел на траве, а бежал ко мне – казалось, нелепо и неловко, но чудовищно быстро, с ним рядом неслась Майя.

Я коротко выдохнула: «Ребята-а!..»

Танька оценила диспозицию верно: она метнулась под ноги Константину и Майе. В свое время Татьяна играла в футбол, а потому мастерски владела всякими подлыми подсечками – оба противника упали и нервно

заозирались, так как я опустила на Таньку заклинание незримости. Легкое, минута… что уж успела. Белка не знала об этом, но Татьяна вообще не была склонна щелкать клювом – поджигая бенгальские огни, я краем глаза заметила, что она всаживает в шею Константина шприц. Досталось и Майе… и тут заклятие ослабло – и суккуб с визгом вцепилась в проявившуюся Белку. Девочки покатились по траве, завывая не хуже двух президентских сирен.

Что касается Константина… он остался сидеть и только с ненавистью смотрел на меня. Не знаю, что имела в виду Татьяна, может, немедленный сон или глубокий обморок; но получилось именно так.

Я подожгла пятый бенгальский огонь.

Вадим убрал с дороги Ваську (Ларри валялся не двигаясь) и шел ко мне. В руке он держал… держал катану. И шел как бы неспешно, но приближался на редкость шустро.

Атаман снова встал в боевую стойку.

И тут я чуть не прослезилась – послышался рев двигателя, который я узнала бы из сотни… Джокер еще не успел как следует оплакать разрушения бумера, как по его капоту, будто по трамплину, взлетел «харлей» и птицей понесся к Панде.

Я даже рот раскрыла.

Вадим выхватил из ножен самый настоящий самурайский меч. Ну да, на материализацию у него сейчас силенок бы не хватило… однако по лезвию сверкнула искра магической заточки; вжик – и два куска мотоцикла валятся на злосчастный спортивный газон, а Женька кубарем катится прочь.

Несмотря на невозможность приблизиться, некромант продолжал меня атаковать – молча, страшно. Я защищалась, но пока я отвлеклась на блоки и Ключи… бумажка, пропитанная кровью, погасла. Я чертыхнулась и снова бросилась чиркать зажигалкой, ругаясь, что не догадалась наскрести стеарина со свечи…

И тут двигатель мотоцикла взревел во второй раз. Одуревший Джокер бросился защищать свое дитятко, широко раскинув руки; но этот водитель взлетел уже по капоту Васькиной «девятки» и приземлился недалеко от странного боя, который вели Панда и Чед.

Мне было не до изумлений – я скоблила ногтем свечку, чтобы вспыхнули стружки стеарина на бумаге… Второй мотоцикл вел Соколов, в бронежилете, с пистолетом.

Пистолет!

Вадим как-то совсем тесно сцепился с Женькой… и Женька упал. Соколов приказывал всем остановиться, героически держа пистолет на виду и пытаясь среди представшей его взору толпы народа выбрать наиболее виновную мишень, так сказать, зачинщика. Васька стал подниматься. Я что-то закричала… но меня не слышали, да я бы и не успела: в заднем окне «мицубиси» показалось тонкое лицо бледного еврейского юноши с длинными волосами. Кац. Соколов так же героически развернулся… я едва успела с минутным заклинанием неуязвимости, а дурацкая бумажка снова погасла… и догорал один из бенгальских огней!.. А следователь убойного отдела всадил всю обойму в бронежилет Ларри и затем, развернувшись, начал впустую щелкать оружием в мою сторону. Вдруг о чем-то догадался… бросил пистолет на землю и пошел на Панду с голыми руками. Подбитый боевым магом, Женька вставал на четвереньки и снова валился… Татьяна клещом держала Майю за темные кудри и что-то ей выговаривала, попутно возюкая макияжем по траве… Васька, упавший от выстрелов на спину, теперь сидел и заторможенно ощупывал пальцами вмятины на жилете.

Меня непрерывно атаковал Федотов; сюда же бежал со всех ног разъяренный Джокер, видимо подсчитавший наконец размеры ущерба. Соколов каким-то образом лишил Панду катаны, которая теперь валялась в стороне; боевой маг и работник правоохранительных органов обменялись дружескими хуками…

И тут пакостная бумажонка вспыхнула.

Стадион окутала особенная тишина: как будто мы были не в Москве, а вне времени и пространства. Замерли облака; вороны зажали друг другу клювы, и даже машины на недалекой оживленной улице разом остановились.