Некромант. Присяга

Нестерова Наталия Петровна

Хотелось вымыться. Я заглянула в ванну. Слой какой-то жирной грязи. На кухне обнаружился филиал военно-полевого госпиталя – обертки от пластыря и повязок, баночки, дезинфицирующие растворы и присыпки. Класс. По углам изуродованная грязная одежда в ассортименте (Женька и Васька тоже добавили после землетрясения). Слои пыли от установки новой двери, какие-то детали от ее упаковки, пол затоптан, как будто это не квартира, а гараж.

Ну-с… в такой обстановочке ванна (кстати, категорически Танькой воспрещенная) не поможет. Мне будет невкусно. А потому – потихоньку, полегоньку…

Человека реставрирует

и заряжает только труд. Если нет сил или возможностей к сложному труду – избирайте простой. Труд врачует душевные раны и позволяет очистить сознание; в общем, как говорила бабушка, если не знаешь, что делать, разбери пару ящиков комода. И решение придет.

Я не останавливалась четыре часа и вылизала всю свою однушку, даже протерла окна, спасибо современным составам в удобных пульверизаторах. На водосливе окна в комнате, снаружи, жесть была глубоко процарапана. Так сказать, вещественное доказательство того, что я еще не совсем спятила.

Потом села к компьютеру и сделала неотложное – заказала в интернет-магазине одежду с доставкой на завтра.

Просмотрела почту. От Наставницы больше ничего не было, от Ольги лаконично – результаты совещания и темы статей, которые предстояло написать мне. И еще одно письмо – Ольга уточняла, до какого числа у меня больничный лист. Я позвонила по этому поводу Татьяне.

Темы коллеги мне назначили интересные. Если бы я все-таки оказалась на том совещании, сама бы их выбрала.

Из еды у меня нашлись стерилизованное молоко и мед, а также орехи нескольких сортов. Вполне достаточно, чтобы начать восстанавливаться.

Ну что же. Ванна!

Свечи, соль, ароматическая свеча.

Травяные и масляные добавки в воду.

Медленные очистительные ритуалы – за неделю на теле швы поджили, щипалось не так сильно.

Если разбор комода не помог – приведи в порядок себя, от ногтей на ногах до волос и бровей.

Привела. Полный цикл занял еще часа три.

Спустила воду, вымыла ванну. При моем способе мыться с маслами и травами это требовалось делать каждый раз, а потому у меня были просто роскошные губки для ванны. В ассортименте.

И легла спать.

Мне снился Анур.

А также то новое, что я на самом деле пережила.

Мне приснилось все, что я забыла, и, кажется, даже намного больше, чем было в машине. Мне снилось будущее, в котором я была не одна – странно, я давно была не одна, у меня же есть друзья! «Это другое, – хохотал Анур в моем сне, – как-то вы, потомки, чудно жить стали, простых вещей не понимаете!»

«Много сам-то ты понимаешь…»

«Кто меня знает!»

«Ты еще вернешься когда-нибудь?»

«До некоторой степени я всегда буду немного в тебе. Но нет – так, как ты это понимаешь, я не вернусь. Я, как и Касиз, полностью покинул этот мир. Уходя – уходи… и вообще, восставать дважды – дурной вкус, не находишь?»

«Я не могу судить…»

«Не реви. И перестань бродить темными тропками, вот же свет! Будешь жить со своим собственным Даром… и со всем, с чем тебе теперь придется разбираться».

«Ну… счастливого пути, маг!»

«Счастливо оставаться… Ксения, экстрасенс».

Наутро я проснулась совсем другая.

Сделав круг по орбите странных событий, я снова

вернулась в исходную точку. Вот мой дом, вот пресс-удостоверение, телефон, мой компьютер, заработанная километрами нервов квартира. Моя жизнь! В полном комплекте!

Я ткнула в кнопку кофеварки… она обиженно заморгала электронным мониторчиком – воды налей, хозяйка, однако! Что же, резонно – возразить нечего.

Открыв окно, я посидела на подоконнике над Москвой. Все равно я любила этот город. Пусть я была обречена на эту любовь, приговорена к ней – ну и ладно; кто не любил, тот не поймет.

Дорогая редакция. Темы.

Можно начать писать.

Допив кофе, я уселась за ноутбук. Работа всегда не ждет, тем более надо было еще отписаться моим клиентам, которые не сумели со мной встретиться в прошлые выходные.

И я сама не заметила, как погрузилась с головой в привычную работу – поиск, обработка; обдумать, понять структуру; образ, логическое заключение – новый абзац текста.

А вынырнула из трудового процесса я лишь тогда, когда в дверь позвонили.

Расслабленно (дед Гоша тоже не напрягался, я бы почувствовала) я подошла к бронированной двери, посмотрела в глазок. И защелкала замком. Женька!

– Чед!

– Ксенька!

Мы немножко пообнимались прямо у порога и потом еще немножко – на стопке матрасов. Потом я спохватилась, бросилась варить Женьке кофе.

– Расскажешь, что это было? – спросил Чед, стаскивая бандану.

– Женька, ну конечно. – Я мельком подумала, что надо бы всех собрать, но… но все-таки версия для Женьки, для моего Женьки, явно будет отличаться от той, что я расскажу Тане и Ваське.

Все-таки мы долго жили с ним под одной крышей. Если точнее – под моей крышей. Родители Женьки, молодая и очень активная пара, во-первых, развелись. Во-вторых, отец (математик) эмигрировал в США, а мама – в Восточную Европу и кочевала там, пока не осела в Болгарии. Встряски несказанно впечатлили Женьку; он должен был лететь с бабушкой к матери… и почему-то его не выпустили.

У Женькиной бабушки с собой была вся сумма, вырученная за две квартиры. Семья полностью расставалась с Россией (все остальные Чедерецкие умотали намного раньше, а дедушка умер), и когда таможня сказала не вполне на тот момент совершеннолетнему Женьке «нет» прямо в аэропорту, это был шок. Оставаться и бабушке – означало подвергать риску все деньги семьи и терять билет. Повторно потребовалось бы оформлять все документы, а в девяностых это было нелегкой процедурой. В итоге Женька выгреб все «расходные» рубли, пропихнул бабушку сквозь таможню и пообещал, что не пропадет и даже окончит школу.

Надо было знать эту шальную семью.

Бабушка улетела. А Женька приехал туда, где ему всегда было хорошо, – в Васильевское, на картофельный участок, принадлежащий моей бабушке; там был сарайчик без печки, просто покосившийся щитовой домик. Там Женька и отметил свое шестнадцатилетие в гордом одиночестве; я, Ларри, Танька были уверены, что наш старший друг успешно покинул страну, и оплакали потерю. И каково же было мое изумление, когда я обнаружила Чеда, пекущего картошку, в драной телогрейке… Я тогда по просьбе бабушки приехала из Тучкова на участок за картошкой – на велике, с рюкзачком за спиной…