Ненависть и ничего, кроме любви
Шрифт:
— Во сколько заканчивается сеанс?
Он написал в три ночи, сейчас четыре. Есть ли вероятность того, что он целый час ждет моего ответа? Возможно, нет, но я все же пишу, что фильм подходит к концу. Едва успеваю отправить, как приходит ответ:
— Жду на парковке у торгового центра.
Ждет на парковке? Может я все еще сплю? Но нет, не сплю, он действительно это написал! Настроение от потерянной ночи начинает расти, но стает вопрос: как отвязаться от друзей? Макс и Ирка, понятное дело, сами по себе поедут, но Димка пристанет, если я скажу, что на такси поеду, да и с чего бы мне так поступать в нормальной ситуации?
— Ты
— Папа написал, что приедет за мной, — выдаю первое, что в голову приходит, надеясь, что звучит мой голос уверенно. Как там говорят: главное верить в свою ложь, тогда и люди в нее поверят.
— Зачем? — удивляется Димка, — я бы отвез.
— Ну это же папа, — невзначай отмахиваюсь я, радуясь в душе, что друг не стал допытываться, и пока он отвлекся на финальную сцену фильма, наскоро строчу ответ: «поняла», и сразу же набираю сообщение для пары, в котором пишу, что мы едем к Ирке, и чтобы не пугался моего отсутствия с утра.
Сонное царство в виде зала кинотеатра начало стремительно пустеть. Мы получили одежду из гардероба и без долгих прощаний отправили Макса отвозить сонную Ирку до дома.
— Куда подъедет твой отец, — спрашивает Димка, когда мы выходим из здания.
На улице пустынно, темно и холодно, и лишь далекий шум проезжающей где-то машины нарушает густую тишину.
— К торговому центру, — отвечаю я.
Центр ровно напротив здания кинотеатра стоит, а парковка, к счастью, располагается с боку и не просматривается с нашей позиции.
— А почему не сюда? — не отстает друг.
— Чтобы не разворачиваться, — нетерпеливо отвечаю я, мечтая поскорее распрощаться с другом.
— Пошли тогда, доведу, чтобы ты одна в четыре утра не болталась на улице, — говорит Димка, и уже тянет меня в сторону центра.
— Нет, не надо, — открещиваюсь я, спешно одергивая руку, — он уже ждет. Так что не волнуйся, поезжай.
И пока Димка не успел ничего возразить, чмокаю его в щеку и быстрее перебегаю пустую дорогу. Оборачиваюсь уже стоя на противоположной стороне улицы и, к счастью, Димка за мной не идет, только рукой машет. Я в свою очередь тоже помахала, развернулась и зашла за угол центра, где меня уже ждал Марк — его авто было единственным на парковке. Не дожидаясь, пока у меня уши замерзнут, ныряю в салон автомобиля.
— Признаться честно, это приятный сюрприз, — искренне говорю я.
Я настолько рада видеть его в эту минуту, что не могу контролировать свою счастливую улыбку и еще лучше становится, когда Марк тянется ко мне через салон и целует. Это быстрый поцелуй, что-то вроде альтернативы привета, но его энергия наполняет все мое тело за считанные секунды.
— Я подумал, что ночь кино — еще не вся ночь, и почему бы не ангажировать тебя на ее остаток?
— Это очень хорошая идея, — улыбаюсь еще шире, если это вообще возможно, — вот только эти фильмы вытянули из меня все силы, и я очень сомневаюсь, что остаток ночи смогу продемонстрировать что-то, кроме здорового и сладкого сна.
Настала очередь Марка улыбаться — кажется, его повеселили мои слова.
— Это тоже хорошая идея, — говорит он и вдруг снова кратко целует. Как будто так и должно быть. Как будто так было уже не раз.
Его действия будят внутри меня волны тепа и счастья. Вдруг становится так спокойно, словно я уже дома. Марк
— Приехали, — тихонько говорит Марк, и я как будто издалека чувствую осторожное касание его пальцев к моему подбородку, — ты уже спишь? — слышу его ласковый голос более отчетливо.
Открываю глаза и осматриваюсь — мы на подземной парковке дома, где живет Марк.
— Проваливаюсь, — киваю я коротко, потому что озвучить более длинное предложение у меня не хватит ни сил, ни мыслительного процесса.
Марк помогает выбраться из машины, ведет к лифтам, поддерживая за талию, словно я могу упасть в любой момент, хотя это, конечно, не так, а когда оказываемся в его квартире, помогает снять верхнюю одежду.
— Хочешь чего-нибудь? — спрашивает он.
— Чай, — честно признаюсь я.
Хоть желание лечь поскорее в кровать и велико, но пожевать что-нибудь после пяти часов воздержания от попкорна все-таки хочется. Сегодня на кухне хозяйничает Марк, пока я сижу за столом и с трудом удерживаю глаза открытыми. Тепло его квартиры усыпляет вдвойне сильнее.
— Мне надеть белую рубашку, чтобы выглядеть органичнее? — шутит Марк, крадя с моих губ усталую, но искреннюю улыбку.
— Это мое амплуа и не нужно пытаться его сплагиатить, — говорю то, что еще способна придумать, но Марк все-таки смеется.
Голова становится невероятно тяжелой и мне до жути нужно облокотить ее на руки. За окнами ночь, частые фонари освещают улицу и их свет так и норовит заглянуть в квартиру. Чайник монотонно шумит, грея воду, а Марк шуршит чем-то возле кухонных столов. Все эти звуки постепенно сливаются воедино, и наполняют мое сознание, создавая иллюзию погружения под воду. Я спускаюсь все глубже и глубже, звуки отдаляются, пока вовсе не смолкают и меня поглощает тишина.
Открываю глаза и вижу лицо Марка — он очень близко, мы почти соприкасаемся носами. Он еще спит, его черты спокойны и расслаблены, и я могу вдоволь им налюбоваться. Скольжу взглядом по лицу, по прядям обыкновенно послушных волос, которые сейчас небрежно спали на лоб, по мерно подрагивающим векам и ниже — по губам, которые бывает целуют так, что голова кружится, как от крепленого вина.
Поднимаю взгляд выше, как раз в тот момент, когда ресницы его дрогнули и Марк открыл глаза. Он еще даже не проснулся окончательно, его взор еще покрыт пеленой, но на губах появляется теплая улыбка, и я улыбаюсь в ответ.
Никогда бы не могла представить, что могу испытывать столь совершенное счастье — это чувство бесконечного тепла от одного лишь взгляда, одной улыбки, лишь от того, что просто просыпаюсь рядом с человеком. От невероятной нежности его прикосновений, когда кончиками пальцев ведет по руке, пробуждая рой мурашек, когда обхватывает мою кисть и едва ощутимо касается мягкими губами пальцев. И звуки его голоса, когда он желает доброго утра, и то чувство, что зарождается внутри, когда губы льнут к моим губам. По телу разливается нега, дыхание сбивается, едваа касания становятся ощутимее, взгляды откровеннее, а поцелуи глубже. Когда вся скопленная за ночь энергия сосредотачивается в животе и преобразуется в напряжение, что требует немедленной разрядки, и волнами накатывающее наслаждение медленно обволакивает каждую клеточку тела.