Ненависть и ничего, кроме любви
Шрифт:
Это бесспорно самое доброе утро в моей жизни. Мы вместе отправляемся в душ, чего не делали прежде, а потом идем на кухню, где в бокале на столе стоит мой ночной остывший чай. Сегодня утром Марк вновь хозяйничает на кухне — просто день открытий какой-то.
— Не могу поверить, что я уснула здесь, — бормочу, устраиваясь за столом.
— За одно мгновение, — смеется Марк, — вроде только отвечала, и вдруг поворачиваюсь — а ты спишь.
— Кажется, я старею, и ночь кино уже не для меня, — констатирую я.
— Есть более приятные занятия, которыми можно заниматься ночью, и для них ты
Он отвлекается от яичницы, которая жарится на сковороде, подходит ко мне, протягивает руку и ласково гладит большим пальцем по щеке.
— Ты очень мило краснеешь, — говорит он, а мои щеки, кажется, горят еще сильнее, если такое вообще возможно.
— Яичница, — напоминаю я, и Марк бросается к сковороде — как раз вовремя, чтобы завтрак все же состоялся.
— Какие планы на день? — спрашивает Марк, — не хочешь прогуляться вместе? На улице чудесная погода, идет снег.
— Почему бы и нет? — отвечаю, радуясь его предложению, потому что хочу провести с ним еще хотя бы немного времени.
Мы быстро расправляемся с завтраком, одеваемся и уходим. Погода действительно прекрасна. Несмотря на заволоченное серо-белыми густыми облаками небо, из-за слоя белоснежного снега, укрывшего все вокруг, на улице необычайно светло. Крупные частые снежинки густо наполняют пространство, плавно кружат в воздухе и медленно опускаются на землю. Безветренно, мягкий мороз отнюдь не щиплет, а лишь приятно охлаждает кожу.
Мы решаем поехать на набережную, ведь в такую погоду там, должно быть, необычайно красиво. И действительно, снег густо покрывает ветки частых деревьев, его неочищенный слой, усыпавший дорожки, приятно хрустит под ногами, не слишком людно, а оттого необычайно тихо. В воздухе буквально царит спокойствие.
Мы прогуливаемся вдоль русла реки по нижней набережной, рассматривая огромные снежные сугробы, когда-то бывшие разнообразными инсталляциями, ныне плотно укутанные снегом. Марк почему-то не надел шапку и на его волосах оседают многочисленные снежинки, которые так и тянет стряхнуть, разворошив его идеальную стрижку.
Мы держимся за руки и это не кажется странным или нелепым, разговариваем о пустом, но лишь одно только присутствие его рядом радует и согревает в этот морозный день.
— Кофе? — предлагает Марк, когда мы проходим мимо фургончика, из окошка которого выглядывал немного грустный, должно быть от отсутствия клиентов, продавец.
— Раф с амаретто, — соглашаюсь я, и Марк идет оформлять заказ.
На моем ботинке развязался шнурок, поэтому я остановилась, чтобы его завязать, а когда дело сделано, и я уже хочу вернуться к Марку, обнаруживаю, что рядом с ним отирается какая-то девушка в нежно-розовом пуховичке. Как вообще может такое быть, что всего за минуту к нему уже липнет какая-то незнакомка?
Но когда я подхожу к ним ближе, то различаю в незнакомке вполне знакомое лицо белобрысой амебы. Хотя, конечно, стоило догадаться, что это она — уж больно идеально-кукольный у нее прикид — белые джинсы облегают стройные ноги и прекрасно дополняют ее розовый пуховик, на голове надета шапка с помпоном, из-под которой волнами по плечам спадают белокурые
Диана не замечает меня, так как стоит полубоком и полностью поглощена разговором с Марком. Он ей улыбается, что-то отвечает, амеба как обычно заливисто смеется. Но тут Марк видит меня, и улыбка его обращается уже в мою сторону. Он протягивает ладонь, в которую я без колебания вкладываю руку, и подтягивает к себе, приобнимая за талию.
— Твой кофе, — он снимает со стойки стаканчик и протягивает мне.
— Очень вкусно, — тяну я блаженно, потягивая через трубочку в меру горячий напиток с терпким вкусом миндаля, — о, привет, — наконец поворачиваюсь к амебе, — я тебя не заметила.
Тот спектр эмоций, что отразился на ее лице сложно описать и еще сложнее будет его забыть. Она даже не отвечает, лишь кивает в знак приветствия, а тем временем Марк берет свой стакан и спрашивает, обращаясь ко мне:
— Ну что, идем дальше? — и я согласно киваю, — увидимся, — говорит он Диане, берет меня за руку и вместе мы уходим дальше по дорожке.
Не могу отказать себя в желании слегка обернуться — Диана все еще стоит у палатки с кофе и смотрит нам в след. Смотри-смотри! Смотри так же, как я смотрела на вас тогда. От легкого чувства злорадства даже настроение повышается, и Марк, кажется, мою реакцию видит и понимает, ведь поглядывает на меня и ухмыляется, но делает это как-то по-доброму, словно так же разделяет мои эмоции.
Глава 26
Утро двадцатого декабря начинается с того момента, когда телефон выходит из ночного режима и начинает звонить, вибрировать, гудеть и петь всевозможными звуками, которые я когда-то тщательно подбирала для своих контактов. Из-за ежесекундного пробуждения не сразу понимаю, что происходит и первая мысль, которая меня посещает — что-то случилось. Хватаю в руки телефон, разблокирую экран и минуту вглядываюсь в кучу оповещений, прежде чем понять, что это все поздравления с днем рождения.
— Какое число? — бормочу я, блокируя и разблокируя экран, чтобы высветилась текущая дата, — вот черт, совсем забыла.
С началом предзачетной недели я вовсе потеряла счет дням. Мое время тщательно было поделено между университетом и подготовкой к сессии, Димкой и Иркой, и, разумеется, Марком. Телефон звонит вновь, и я не глядя снимаю трубку.
— Дочка, с днем рождения! — от неожиданности сотовый вываливается из рук и отпружинив о край кровати, падает на пол. Понимаю и нехотя прикладываю его к уху.
— Спасибо, мама, — терпеливо отвечаю я.
— Мы желаем тебе оставаться такой же красавицей и умницей, какая ты есть сейчас. Желаем, чтобы с очередной единичкой в твоем возрасте прибавилось взрослой способности рассуждать и мыслить здраво. Чтобы ты стала более мудрой, более понимающей! — чем больше говорит мама, тем быстрее во мне растет раздражение.
Интересно, ей это поздравление ее хахаль писал или сама придумала? Еще и «мы». Прекрасно знает, что я его не перевариваю, и все равно напоминает при каждом удобном случае о своем Толике. При одном воспоминании начинает тошнить, и утро из доброго резко перевоплощается в отвратительное.