Ненавистный рыцарь на белом коне

Станис Елена

— Не хватило духу прикончить меня в пещере самому, поручил это своре своих шавок? — Я стремительно поднялась и тут же с болью опустилась обратно: слишком резко для моих подбитых коленей.

Рыцарь в два шага оказался рядом и верно, попытался удержать, обхватив за плечи, отчего я издала болезненный писк – плечи тоже болели. Но отчего-то на краю сознания сделалось приятно от его участия и от (о ужас!) его прикосновений.

— Вам больно? Сильно досталось? — Спросил он ласковым баритоном.

Я посмотрела на него, задрав голову, он был выше меня сантиметров

на пятнадцать. Зелёно-голубые глаза смотрели встревоженно. Хм, он даже «проглотил» мою дерзость.

— Слуги у вас ленивые, не сумели довести порученное до конца: я жива, ещё и передвигаться кое-как могу! — Я косо усмехнулась.

Рыцарь отодвинулся от меня на шаг и осенил себя крестным знаменем.

— Дама, Фотиния, не сойти мне с места коли я помышлял побиение камнями или другую экзекуцию.

— В этом случае ещё хуже, слуги у вас самовольные и неуправляемые. — Парировала я. — Ещё и насрали под дверью.

— Что, простите? — Переспросил сэр рыцарь.

Наверно решил, что ему послышалось. Я хмыкнула, думает мне тут будут гадить под дверью, а я скромно промолчу, может ещё и виноватой себя почувствую? Как бы не так.

— В прямом смысле – недонесли переработанную пищу до выгребной ямы и нагадили в коридоре вашего замка аккурат под дверью комнаты, где вы меня держите. Фекалий крупнокалиберный, по-видимому, мужской. Мне то, собственно, что, а вот Дарену жалко, она убирала.

На лице графа Макотского отразилось озадаченность.

Да кстати, вспомнила про байстрюка. Он, небось, перед законнорождённым братцем-лордом послушную овечку строит, а за спиной…

— Кстати насчёт приказа «забить камнями», если он не ваш, то может вашего братца?

Лорд был явно удивлён подобным заявлением и отреагировал резко.

— Дарек? Невозможно!

— О-о, — протянула я, — ещё как возможно! Наблюдал за всем с улыбочкой, разве что не аплодировал.

Рыцарь помрачнел.

— Я разберусь.

Дверь открылась и вошла Дарена с миской горохового варева. Сделала реверанс.

— Обо всём мне докладывать, — обратился он теперь к ней. — Даже о.. – он замялся, — неприличном и неприятном.

Служанка снова поклонилась и это означало «к сведению принято» или «как скажете». Брэнот бросил на меня ещё один хмурый взгляд и вышел.

Как-то раз я готовила (делала я это крайне редко и выходило съедобное редко) гороховый суп. Горох развалился, суп был пересолен и быстро загустел. Так вот, теперь, кушая варево Драгомиры я с ностальгией вспоминала тот переваренный и пересоленный суп. Но всё съела. Мне нужны были силы, а без еды я быстро ослабну и слягу всем на радость, ну разве только Дарена пожалеет.

— Пойду прогуляюсь, — заявила я растерявшейся и никак от меня не ожидавшей такой прыти после вчерашнего Дарене.

— Забыли, что случилось после последней вашей прогулки?

Она подбоченилась и встала напротив двери, давая понять, что никуда меня не выпустит.

— В этом-то и дело, — покачала головой я. У меня было

много недостатков, но трусихой я никогда не была. — Если сейчас показать слабину, что я испугалась и дрожу, запершись в комнате, то это вселит в них уверенность и они также поступят и впредь. Это как с собакой: отведёшь взгляд она примет это за слабость и набросится, выдержишь взгляд – и она признает твою силу.

— Сомневаюсь, дама Фотиния, не к добру вы решились. Лучше отсидитесь, — покачала головой Дарена, но слова её прозвучали как-то неуверенно и меня совсем не переубедили.

— Нет, — отрезала я и прошла к двери.

Служанка снова покачала головой, но отошла в сторону.

Воздух на улице был значительно теплее вчерашнего. Ласковый южный ветер разносил аромат полевых цветов. Здешнее лето обещало быть знойным и это радовало.

Идти без опоры в виде Дарены и при этом делать вид, что нормально передвигаешься, было сложно и болезненно, но я шла. Шла, гордо задрав голову. Меня не сломить. Был момент, когда я не хотела оставаться больше на этом свете и даже попросила Брэнота прикончить меня, но теперь… Что нас не убивает, делает сильнее.

— Дама, Фотиния, — услышала я за спиной младшего конюха.

Шага не сбавила, но и не ускорилась – попросту не могла.

— Дама Фотиния, — добежал до меня Филис, выглядел он таким же чумазым, как и в тот первый раз, когда я его увидела.

— Потеряйся, — буркнула я.

Но отвязаться от настойчивого юнца, желавшего очередной порции лобзаний было не так-то просто. Мерзавец, никогда не забуду, как он, пытаясь произвести впечатление на Чернаву швырнул в меня камнем. Никогда.

— Дама Фотиния, рад, что с вами всё ладно, — затараторил нахал.

— У тебя что нет работы? Кони перестали гадить? — Ехидно поинтересовалась я.

Этого хватило. Самолюбие конюха пересилило желание пообжиматься.

— Ты не леди, что б задирать нос. Мне нравилось с тобой целоваться, но я предпочитаю девиц поскромнее и не целованных. — Проговорил он это без злобы, но на душе у меня стало ещё более гаденько.

Желчь поднялась изнутри и требовала выхода.

— Мнда, особо разборчивым тебе быть не стоит. Даже целоваться толком не умеешь, зато слюней полон рот, — ядовито прошипела я.

Знала куда больнее ударить. Филис оторопело замер и больше попыток заговорить со мной не предпринимал, а я двинулась обратно. А то ещё и впрямь решит закончить начатое, а я пребывала не в лучшей форме чтоб дать физический отпор.

Когда поднималась по винтовой лестнице к себе, то сзади меня бесцеремонно толкнули в больное плечо, я оступилась и чуть было не сорвалась вниз. Виновником оказался Дарек-байстрюк.

— Аккуратнее в чужом замке, дама Фотиния, — нависая надо мной проговорил кастелян. Изо рта у него изрядно воняло. — А то неровен час и упадёте с лестницы или на вас обрушится каменная плита… Строение старое и такое несчастье вполне может произойти.