Ненужная жена. Хозяйка постоялого двора
Шрифт:
Теперь пусть живёт с этим выбором.
Глава 20
Не знаю, сколько времени я просидела в кабинете Рильды, прежде чем за мной пришёл солдат. Я позволяю вывести себя и сопроводить до комнаты.
Перед глазами туман, ноги ватные. Я плохо осознаю, где нахожусь, в ушах шумит. Если честно, я даже не понимаю, куда именно меня привели, не запомнила дороги.
И, самое паршивое — мне всё равно.
Комната плывёт перед глазами, как в тумане. Простая, но крепкая
Дверь закрывается с тихим щелчком. Теперь я одна. Совсем.
Ноги подкашиваются, и я сползаю по стене на пол. В груди что-то рвётся, словно тонкая ткань. Медленно нить за нитью. Каждый вдох даётся с трудом, будто воздух превратился в вязкую патоку.
Мой сын. Мой маленький мальчик. Его больше нет рядом.
Перед глазами снова и снова встаёт эта сцена. Ледяной взгляд Кристарда, его жёсткий голос, объявляющий приговор: только для кормления. Словно я не мать, а просто... функция. Вещь. Инструмент.
А самое страшное — где-то в глубине души я признаю, что он прав. Оказавшись в этом мире и не имея не просто денег, их-то ещё можно заработать, а элементарного представления о том, где я, какие опасности тут есть и как мне с ними справляться, я просто…
Комната кружится вокруг меня, как карусель в кошмарном сне. Хочется проснуться, но я знаю – это реальность.
Заставляю себя подняться, добираюсь до кровати. Покрывало холодит пальцы.
Ложусь, сворачиваясь в клубок, как делала в детстве, когда было страшно. Но теперь это не помогает. Внутри – пустота, бездонная яма, затягивающая все мысли и чувства.
Зачем? Зачем теперь всё это? Зачем дышать, двигаться, существовать? Единственное, что держало меня на плаву – ребёнок. А теперь...
Впрочем, это даже не мой сын. Это сын Элены, а я тут случайно. Интересно, что бы она сделала на моём месте?
Впрочем, что бы она сделала? Кристард шкаф такой… слегка толкнёт уже уронит. Тут даже если с кулаками на него броситься — толку ноль. А даже если я каким-то невероятным чудом всё же смогу что-то сделать этому мерзавцу, у него полный двор солдат, которые скрутят, не успею я и порадоваться победе.
Или я просто ищу оправдание своей слабости?
Мне ничего не сделать. Я буду подчиняться, потому как даже бойкот невозможен. Откажусь — пострадает в первую очередь сын, а этого допустить никак нельзя.
В окно бьётся ветка дерева. Тук-тук-тук. Как метроном, отсчитывающий секунды бессмысленной жизни. Может, было бы лучше, если бы...
Дверь скрипит, открываясь. Я даже не поворачиваю головы – какая разница? Что ещё они могут у меня отнять?
— Лена? — голос Винтера звучит мягко, осторожно. Слышу его мягкие шаги, чувствую, как прогибается матрас, когда он запрыгивает на кровать и садится рядом.
Молчу.
— Лена, посмотри на меня.
И что-то внутри меня трескается, как корка льда по весне. Слёзы, которых не было раньше, вдруг прорываются неудержимым потоком. Всхлипываю, дрожу, захлёбываюсь рыданиями.
Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем слёзы иссякают. Винтер сидит рядом, тёплый и молчаливый. Его присутствие странным образом успокаивает – может, потому что он единственный здесь, кто видит во мне человека, а не вещь.
— Выплакалась? — спрашивает он мягко, когда мои всхлипывания становятся тише.
— Какая теперь разница? — голос хриплый от слёз. — Я здесь никто. Просто... кормилица для собственного ребёнка.
— Ты сама позволяешь себя так воспринимать.
Приподнимаюсь на локте, глядя на него с горечью.
— Знаешь, что он мне сказал? Будто я... скотина какая-то.
— Я слышал мужчину, который зол и разочарован. Который видит перед собой жену, не способную заботиться даже о самой себе. Что и привело в этот мир тебя.
— Но я не она! Что мне, пойти к нему и признаться, что я не Элена?!
— Ни в коем случае, это может плохо кончиться. Для тебя, — Винтер устраивается поудобнее, обвивая хвостом лапы. — Пока ты ведёшь себя так же, как она – прячешься, убегаешь, позволяешь загнать себя в угол.
Его слова задевают что-то внутри.
— И что мне делать? Он же...
— Кристард не плохой человек, Лена. Просто... сложный.
Фыркаю недоверчиво.
— Я бы сказала, он тиран!
— Он командир, который привык решать проблемы, — терпеливо поясняет кот. — И сейчас он видит перед собой инфантильную женщину, которая подвергла опасности его сына.
— Я защищала ребёнка! Всё время, пока я здесь!
— А он этого не знает, — Винтер смотрит на меня пронзительно. — Для него ты Элена, которая снова натворила глупостей. Но это можно изменить.
Сажусь на кровати, вытирая остатки слёз.
— Как? Он же даже слушать меня не хочет.
— Словами – нет. Но есть другие способы, – в кошачьих глазах мелькает хитрый огонёк. — Скажи, кто сейчас управляет постоялым двором?
— Никто, — отвечаю машинально.
— А кто недавно прекрасно справился с паникой постояльцев? Кто организовал работу кухни? Кто знает все нюансы управления этим местом?
Медленно начинаю понимать, к чему он клонит.
— Думаешь... я могла бы?
— Почему нет? — Винтер потягивается. — Им нужен кто-то, кто возьмёт это на себя. Кто-то компетентный. Все они слишком полагались на Рильду и расстроены тем, что её нет. Ты не привязана к ней так сильно, как они. Можешь мыслить хладнокровно. Докажи делом, а не словами, что способна на большее, чем просто... как ты выразилась? Быть функцией?
В груди что-то шевелится – может надежда? Или решимость?