Необратимость

Хартманн Дженнифер

О. Ну да.

– Верно. Давай представим, что ты гений и смогла выбраться отсюда спустя два года. Как бы ты это сделала?

Молчание.

Затем, наконец, тихий голос, полный раздражения.

– Я не уверена, что оскорбление единственного человека в твоей команде - лучший способ найти выход отсюда. Которого, кстати, нет. Множество людей пытались.

Мои губы непроизвольно дергаются.

– О, теперь у нас есть команда. Я не знал.

– Да.
– Она произносит это нарочито жизнерадостно.
– Мне нравится называть ее «Не умирай здесь»,

и, могу предположить, как последний оставшийся в живых участник, ты, возможно, захочешь, чтобы я была на твоей стороне.

Я сдерживаю смех. У нее есть характер. Возможно, это помогло ей выжить.

– Прости.
– Ее тон немного смягчается, убирая ветер из ее парусов.

– О, не останавливайся. Я уже большой мальчик, я справлюсь.

– И все же.

Может, пора сменить тактику?

Постарайся не конфликтовать все время, - напоминаю я себе голосом Таннера.

– Ладно, принято. Расскажи мне, как тебя похитили.

Конечно, я знаю больше, чем говорю. Исчезновение Эверли Кросс - лишь одна из многих деталей, которые в конечном итоге привели меня сюда, и, в отличие от большинства жертв, у меня было множество фотографий, запечатлевших ее действия за несколько часов до этого. После того как похитили Сару, я тщательно изучил их все, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы связать все воедино.

В конце концов, это оказалось неважным. Все были убеждены, что я ошибаюсь. Даже несмотря на то, что я закрывал дела, которые никто не мог раскрыть, этого было недостаточно. Как только жертвой оказался близкий мне человек, все, что я говорил, стало подвергаться сомнению из-за возможной эмоциональной предвзятости. Мои инстинкты превратились в выдаваемое желаемого за действительное и придумывание несуществующих связей.

Что ж, все до единого могут отправляться в ад. После того как я ликвидирую эту группу, одного за другим, я с радостью присоединюсь к ублюдкам и заставлю их страдать вечно.

Но это занятие для следующего дня.

– Мы с мужем только что вернулись домой с вечеринки.
– Эверли пересказывает подробности, о которых я просил.
– Кто-то вломился в наш дом.

– И, очевидно, похитил тебя.

– Ну, я точно не была добровольцем. Так что да, меня похитили.

Я бы улыбнулся, если бы не был так занят изучением металлического манжета, соединяющего мою лодыжку с тяжелой цепью. Полицейская модель, с двойной храповой системой замка.

– Продолжай.
– Замок несложно открыть, если знать, как, но мне нужен какой-то инструмент. Полагаю, я вряд ли найду случайную шпильку, валяющуюся на полу. Черт, сейчас я готов на все - даже кусок клейкой ленты подошел бы в крайнем случае, но, к сожалению, мои похитители, похоже, не идиоты.
– Тебе не казалось, что за тобой следят в тот день или в любой другой?

– Да.

Интересно. Я не помню, чтобы это было подтверждено документально.

– Правда? Расскажи мне поподробнее.
– Я перехожу от манжеты к цепи. Я уже много раз дергал за нее, но теперь изучаю каждое место соединения на прочность.

– Ну, я работала моделью, и реклама, в которой я снималась, стала вирусной. Так что технически миллионы людей смотрели…

Цепь со звоном падает

на пол. Я не могу понять, язвит она или строит из себя дурочку.

– Я имел в виду, расскажи мне что-нибудь важное. Например, может быть тебя кто-то преследовал. Что-то конкретное.

– Хорошо, но твой вопрос был не очень конкретным.

– Туше.
– Из-за придурка, который притащил меня сюда, и необходимости общаться с Беверли без буквы Б, мне приходится говорить слишком много. Это выматывает. Я прижимаю два пальца к межбровному пространству и пытаюсь помассировать, чтобы боль стала более терпимой.
– Боже, у меня это плохо получается.

– Честно говоря, людей похищают не каждый день. Это кого угодно может вывести из равновесия.

Из моего горла вырывается звук, похожий на усмешку.

– Я прекрасно справляюсь с давлением, но терпение - не моя сильная сторона.

– А-а. Тогда нет, ничего такого не было. Время от времени я получала странные сообщения в социальных сетях, но ничего, что могло бы показаться особенно угрожающим. Обычно этим занимался кто-то еще и сообщал нам, если считал, что ситуация требует нашего внимания.

Конечно, департамент просмотрел все электронные письма, сообщения и контакты в поисках зацепок, и все они были проверены. Но меня интересует, знает ли она что-то такое, чего не знали мы.

Прислонившись спиной к стене, я нахожусь достаточно близко, чтобы расслышать хруст в паузах. Она там перекусывает? Что у нее там за условия?

Когда она снова начинает говорить, слова звучат немного приглушенно.

– Наверное, неплохо иметь в качестве соседа человека, способного справляться с давлением.

– Ты что-то жуешь?

– Прости.
– Ее голос теперь звучит дальше, сопровождаемый звуками перекладываемых предметов.
– У меня остались морковные палочки.

Морковные палочки. Не черствый хлеб и каша, которые ожидаешь увидеть, оказавшись в плену. Надо будет попозже расспросить о ее жизни здесь. Моя обстановка скудная, но, возможно, у нее другие условия.

– Что ты знаешь о тех, кто вломился в твой дом? Ты когда-нибудь видела их здесь?

– Трудно сказать.
– Ее голос звучит ближе, как будто она устроилась прямо за мной.
– Они были в черной одежде и масках, и все произошло очень быстро. Но у того, кто меня схватил, были рыжие волосы.

– Дай угадаю - большой парень, но чуть меньше, чем людоед в коридоре. Как если бы у викинга и тролля родился ребенок?

– Тогда я его толком не рассмотрела, но есть один парень, который бывает здесь и подходит под это описание.

– Долбаный Дольф.
– Этот ублюдок был связан с этим с самого начала.
– Черт, как ты следишь за днями? Я уже запутался.

– Как бы банально это ни звучало, я отмечаю их на стене. Уверена, что пропустила несколько.

– Чем отмечаешь?
– Если бы у меня была ручка, я мог бы проявить изобретательность и использовать пружину, чтобы снять наручник.

– Губной помадой.

– Зачем тебе губная… - Я резко замолкаю. Меня опять занесло не туда.
– Неважно. Что случилось после того, как тебя утащил тролль-викинг?