Необратимость
Шрифт:
– Что, эта игрушка у него на поясе?
– У него их несколько. Он ставит песочные часы в комнате, когда время его жертв истекает, как обратный отсчет до их смерти. Это ужасно.
Глаза щиплет.
В голове проносятся преследующие меня воспоминания. Крики и мольбы, раздирающие горло. Женщине по имени Кара перенесла это тяжелее всего, она пыталась задушить себя цепью на лодыжке, прежде чем песчинки закончились. Должно быть, за ней наблюдали, потому что прошло всего несколько мгновений, прежде чем дверь с грохотом распахнулась и ее схватили, она так билась и кричала, что мои
Меня пробирает дрожь, и я отодвигаю тарелку с едой в сторону, аппетит пропадает.
Тон Ника немного смягчается.
– Что у тебя там есть, Беверли? Моя комната почти пустая.
Я игнорирую намеренную путаницу в именах и тянусь за браслетом, брошенным на матрас, проводя подушечкой большого пальца по аккуратно вывязанным участкам пряжи.
Кто-то потратил время, чтобы сделать его. Он был кому-то дорог.
Теперь он будет дорог мне.
– Матрас, подушка, одеяло, - говорю я тихим шепотом, едва ли достаточно громким, чтобы было слышно через стену.
– Туалет. Раковина. В шкафу есть несколько сорочек и всякие мелочи. Два полотенца. Есть книги. Исторические романы восьмидесятых и девяностых годов.
– Захватывающие.
– Я люблю читать. Я вообще люблю истории. Это помогает скоротать время.
– Мой взгляд устремляется в угол комнаты, где неровной стопкой лежат потрепанные романы.
– Ты читаешь?
– Да. Людей.
И снова мне становится интересно, кем он работает.
Может психологом?
Нет, у него нет врачебного такта.
– Чем ты зарабатываешь на жизнь?
– Чем попало.
– Это неопределенно. И довольно сомнительно.
– Я поджимаю губы.
– Мы говорим о… криминальных вещах?
– Нет, и я оскорблен.
Он не обиделся.
– На самом деле, - продолжает Ник, растягивая слова.
– Я супергерой, и я здесь, чтобы сразиться с гнусным Хранителем времени и всех спасти.
Я вздыхаю и не могу понять, он меня больше раздражает или забавляет.
– Похоже, ты тоже любишь истории.
– Нет. Ты можешь быть рассказчиком, а я - вынужденным слушателем.
Я смотрю на стену перед собой.
– Восхищенным слушателем, - поправляется он.
– Именно это я имел в виду. Пожалуйста, продолжай.
– Ладно. Прекрасно.
– Откинувшись назад, я поднимаю голову и смотрю в потолок, пока мои глаза не закрываются. Я принимаю его просьбу за чистую монету, все еще проводя большим пальцем по браслету дружбы.
– У меня в руке браслет. Фиолетовый с бирюзовым. В центре вплетены бусины с тремя буквами: Д, М, А.
Ник ничего не говорит, и я предполагаю, что он в замешательстве. Обдумывает мои странные слова, удивляясь, почему я упомянула о браслете.
Я продолжаю рассказывать одну их историй, которые всегда крутились у меня в голове. Даю им жизнь, делаю их реальными. Эти люди когда-то были настоящими. Они заслуживают второго шанса, даже если это выдуманная сказка.
– Дезире Мари Андерсон. Вот что означают эти инициалы. Его сделала для нее младшая сестра. Джесси. Они были лучшими подругами, и я знаю, что когда-нибудь Джесси получит этот
– Я сжимаю браслет в липкой ладони, продолжая свой рассказ.
– Дезире была ветеринаром. Она любила животных. У нее было сильное и чуткое сердце, а старые собаки всегда заставляли ее плакать.
– Что за бред ты несешь?
– Роджер принес мне его сегодня утром. Он приносит мне вещи.
– Что он тебе приносит?
– Много всего. У меня в углу комнаты куча личных вещей.
– Я бросаю взгляд на разные предметы, груду безделушек ярких цветов.
– Он забирает их у жертв и отдает мне… после.
За стеной звякает цепь.
– После того как они умирают, ты имеешь в виду.
– Да, - тихо соглашаюсь я.
– Похоже на то.
– На мгновение повисает тишина, пока она не становится слишком тяжелой. Истории - лучший способ занять мои мысли, поэтому я продолжаю с того места, на котором остановилась.
– Я думаю, что браслет был у Дезире. Девушки, которая кричала. Она была красивой. Длинные темные волосы и большие глаза принцессы из мультфильма. Она была похожа на Жасмин из «Аладдина».
– Итак, ты хочешь сказать, что сошла с ума.
Я хрипло смеюсь.
– Можно подумать, что я сошла с ума, верно? К сожалению, он все еще в полном порядке. Иногда мне хочется, чтобы это было не так.
– Что еще у тебя есть?
– Резинки для волос. Заколки. Косметика. Кольца и ожерелья. Есть полароидный снимок бигля, сидящего перед яблоней. Похоже на старую фотографию.
– Мой взгляд останавливается на другом предмете, отличающемся от остальных.
– Но не это моя любимая вещь.
– У тебя есть любимый сувенир умершего человека?
Я мягко улыбаюсь, уже сочиняя новую историю.
– Да.
– И что же это?
– Его голос звучит настороженно.
Музыка оживает в моем сознании. Аккорды, ноты, полузабытые мелодии. Мне так многого не хватает в жизни, но музыка занимает первое место в этом списке. Странно думать, что каждый день создается новая музыка, а у меня нет возможности ее услышать.
Я смотрю на сверкающий сувенир, яркого-голубого цвета.
По форме напоминает каплю.
– Гитарный медиатор.
ГЛАВА 8
Черт.
Стены давят на меня. Моя грудь сжимается с каждым мучительным вдохом, я трескаюсь с каждым ударом сердца. А Эверли тем временем болтает без умолку, как будто не она разбила весь мой гребаный мир треугольным кусочком пластика.
Вещи умерших людей.
Мой желудок скручивает, отчего я сгибаюсь пополам. Я балансирую на грани, и на этот раз у меня нет ни одного из обычных способов, чтобы сдержаться. Некуда выплеснуть это бурлящее море насилия. Нет навязчивых идей, в которых можно было бы потеряться, или веществ, которые можно было бы употребить и пожалеть об этом завтра.