Необратимость
Шрифт:
Это другое… это трепет предвкушения.
– Она известна своими пышными волосами, - говорю я.
– В большинстве случаев это просто катастрофа, но ей идет. Она не блондинка, но и не шатенка. Золотисто-русый цвет, я думаю. Ее кудри волнами рассыпаются по спине. Она миниатюрная, но сильная. А глаза у нее голубые.
– Какие голубые?
– Не знаю… просто голубые.
– Итак, она маленькая, у нее не каштановые, но и не светлые волосы и просто голубые глаза. Понятно.
– В твоей интерпретации мои описательные способности звучат очень слабо.
Тихий удар, и я представляю, что
– Продолжай.
Волнение возвращается, я закрываю глаза и выдыхаю через нос.
– Она замужем за замечательным мужчиной. Самым лучшим. Она - его мир, а он - ее. Романтика прямо из сказки.
– Но… - подсказывает Айзек.
– Но она всегда хотела немного большего.
– Хлоя любит извращения.
Я фыркаю, моя кожа пылает.
– Ты постоянно перебиваешь.
– Ты покраснела?
– Нет.
– Покраснела.
– Прекрати пытаться читать меня через стену.
– Хлопнув ладонью по перегородке, я тянусь за одеялом, как будто могу скрыть румянец на коже от того, кто меня даже не видит.
– Я собираюсь снова попытаться заснуть.
– Ты не можешь. Я уже завелся.
Мои щеки вспыхивают еще жарче, когда я укутываюсь в одеяло, натягивая его до подбородка. Я понятия не имею, что я вообще делаю. Признаваться в своих фантазиях совершенно незнакомому человеку? Да еще и неисправимому.
Я сошла с ума.
Но опять же… я потеряла все остальное.
Что значит потерять что-то еще?
Я снова закрываю глаза и представляю себе Айзека, прислонившегося к стене прямо за моей спиной. Ждущего продолжения.
– Ну… у Хлои было нетрадиционное воспитание. Ее отец умер, когда она была младенцем, оставив после себя новорожденную и мать-одиночку. У ее мамы были мечты, амбиции. Больше всего она любила танцевать. Это был ее любимый способ самовыражения.
Я делаю паузу, ожидая, что он скажет. Но он молчит.
– Ее мать какое-то время работала официанткой, пока низкая зарплата и мизерные чаевые не перестали ее устраивать. Когда Хлое исполнилось семь лет, ее мама сменила работу.
– Я тереблю обтрепанный край одеяла, сосредоточившись на торчащих ниточках.
– Она стала стриптизершей.
Он молчит. Слушает.
– Хлоя никогда не обижалась на мать за это. Напротив, она была как бы… вдохновлена. Она равнялась на маму, ценила ее целеустремленность и сильную волю. Ее матери часто не было дома - она приходила поздно вечером, отсутствовала по выходным. Но то время, которое они проводили вместе, было драгоценным, наполненным любовью и вниманием. Можно подумать, что ее мать не говорила дочери правду - грязный секрет, скрытый в тени, - но это было не так. Ее мама была гордой и не испытывала стыда. Когда Хлоя подросла, она начала задавать вопросы. Мама всегда отвечала на них правдиво. Хлоя чувствовала себя уверенно. И хотя она никогда не хотела танцевать сама, она уважала выбор своей матери.
Я замолкаю и жду грубого комментария, но не слышу даже звона цепи.
– В любом случае, я думаю, что секс просто стал обыденной вещью в ее детстве. Это никогда не было табу. А когда Хлоя стала взрослой, сама мысль об этом стала захватывающей. Волнующей.
Я прикусываю губу, размышляя, сколько еще я могу ему рассказать.
Айзек шевелится за моей спиной, его цепь звенит по плитке.
– Итак… ты хочешь сказать, что Хлоя выросла и устроилась на работу в респектабельный секс-клуб в качестве горячей доминатрикс, с хлыстом, наручниками и…
Ну вот и он.
– Нет. Боже, нет.
– Точно. Она была помешана на страпонах.
– Ты невозможен.
– Я снова бью ладонью по стене, несмотря на улыбку на моих губах.
– Хлоя влюбилась. Она готовилась к экзамену в винном баре. Каждую пятницу вечером она занималась в одиночестве с бокалом красного вина. И тут появился Джейсон. Он был красив, обаятелен, умен и проницателен. Он знал, что нужно сказать и как покорить ее. Между ними мгновенно возникла связь, которая привела к предложению руки и сердца год спустя в том же винном баре. Это было воплощением мечты. Как из фильма.
– Когда Айзек молчит после моих слов, я прижимаюсь к стене.
– Ты все еще со мной?
– Я весь внимание.
– Он прочищает горло.
– Днем Хлое нужен милый джентльмен, который будет обращаться с ней как с королевой, баловать ее цветами и сладкими серенадами. Но ночью она жаждет мужчину, который потребует, чтобы она встала на колени, и он мог схватить ее за волосы и засунуть свой массивный член ей в горло, называя ее своей хорошей девочкой.
Мои глаза увеличиваются вдвое, а кожа пылает.
Я открываю рот, чтобы ответить, но не могу вымолвить ни слова.
Айзек постукивает по стене.
– Я что-то не так сказал?
– Это… - Я сглатываю ком в горле.
– Очень наглядно.
– Тебе стоит записывать.
– Он делает паузу, чтобы перевести дыхание, и новая волна напряжения заполняет комнату.
– Но ведь я прав, не так ли?
– Ты… - Почесав руку, я замечаю, что моя кожа вновь окрасилась румянцем. А может, это просто свет лампы.
– Ты не ошибаешься.
– М-м-м. Я так и думал.
– Еще одна пауза.
– Хорошо. Итак, Хлоя - она привязана к этому браку, в котором царит любовь, но нет огня. Она беспокойная, раздражительная. Не знает, как рассказать о своих потребностях Джастину.
– Джейсону.
– Конечно. Этот Джейсон не понимает ее. Не видит ее так, как она хочет, чтобы ее видели.
– Его цепь слегка позвякивает, но достаточно громко, чтобы заставить меня подпрыгнуть.
– И вот однажды появляется новый парень, который дает Хлое именно то, что ей нужно. Давай назовем его… Ник.
– Мы не будем называть его Ником.
– Может, тогда назовем его Айзеком?
У меня во рту становится сухо, как в пустыне.
– Ник подойдет.
– Отлично. Итак, этот парень, Ник. Допустим, он ростом около шести футов трех дюймов9, спортивного телосложения, питает слабость к миниатюрным женщинам с пышными волосами и умелыми губами. Она привлекла его внимание - то есть, его взгляд - и точно знает, чего она хочет. Ей нравится грубость. Грязный и развратный секс.