Необратимость
Шрифт:
Мои губы жалобно дрожат, моя борьба иссякает. Я смахиваю с глаз пряди немытых волос и моргая, смотрю на стену, пока моя ярость не угасает.
Он прав. Я действую на эмоциях, и это станет моей гибелью. Эмоции - это чувства. А в этой мрачной дыре чувства - не что иное, как гильотина, приближающаяся к моей шее.
Судорожный выдох срывается с моих губ облаком смирения.
Ник не может мне помочь, только я сама могу себе помочь.
Ник.
Сглотнув, я опускаю взгляд на испачканные пальцы ног,
– Почему он назвал тебя Айзеком?
Молчание.
Я так и знала.
Подойдя ближе к стене, я заставляю свой голос звучать мягче.
– Айзек.
Опять тишина.
– Это ведь твое имя, не так ли? Твое настоящее имя?
– Неважно.
– В его словах слышится скрежет, словно камни трутся между зубами.
– Имеет значение.
– Почему?
Я прижимаю ладонь к поверхности, к тому месту, где вибрирует его голос. Мой лоб опускается следом, и я глубоко вздыхаю, позволяя своему неуместному напряжению раствориться.
– Наши имена - это все, что у нас осталось.
– Такая поэтичная. Фраза прямо из исторического романа.
Он уклоняется.
– Это правда.
– Правда в том, что мне быстро все наскучивает. У меня есть разные личности на каждый день недели. Эндрю Бенсон. Маркус Мори. Лайл Дженкс. Этот четверг просто оказался днем Ника.
Мои губы кривятся.
– Лайл?
– Не стоит недооценивать Лайла. Он крутой.
– Нет.
– Ладно, может, я преступник. Давай не будем делать из мухи слона.
Честно говоря, это меня не удивило бы. Но…
– Попробуй еще раз.
Проходит несколько секунд, а затем я слышу глухой стук, говорящий о том, что он устраивается поудобнее у стены. Я тоже прижимаюсь к ней спиной, ожидая продолжения, пока тереблю грязный подол моей ночной рубашки.
– Ладно, - смягчается он, дергая свою цепь.
– Некоторое время назад я занимался расследованиями. В тот день, когда я оказался здесь, у меня произошла неприятная стычка не с тем парнем. Оказалось, что он работает на этого эксцентричного, самодовольного придурка. Тот парень знал меня как Ника, так что я решил продолжить изображать его. А потом я очнулся здесь… - Замолчав, он испускает вздох разочарования.
– Похоже, я не так умен, как мне казалось.
Я обдумываю его объяснение. Звучит правдоподобно, но он что-то недоговаривает.
– Звучит сомнительно.
– Да, но очнуться прикованным к полу в доме развлечений злого близнеца Алана Камминга, и слушать эротические отрывки из дрянных, устаревших порнографических книг в исполнении модели, считавшейся умершей, тоже звучит сомнительно. Но вот я здесь.
Мои губы подрагивают.
Туше.
Я прислоняюсь спиной к стене, волосы спутанным занавесом закрывают лицо.
– Айзек… - бормочу я. Имя слетает с моих губ без усилий.
Мне нравится.
Его тон становится
– Тебе не нужно говорить это таким тоном.
– Каким?
– Мило и ласково, как будто это твое новое любимое слово.
– Его тон становится резким.
– Это просто имя.
– Это хорошее имя. Напоминает мне об Исааке Ньютоне, ученом.
– Я поворачиваю голову в сторону, испытывая любопытство.
– Тебя назвали в его честь?
– Нет.
– в его голосе горькое раздражение.
– Это скорее отсылка к Библии, которую я не оправдал.
– Твои родители были религиозны?
– Моя мать была, когда-то. Я стал ее наказанием за то, что ее осквернил дьявол. Она возненавидела меня с момента моего зачатия.
Я медлю.
Слишком многое нужно прояснить.
Я уже собираюсь настоять на большем, но тут меня осеняет другая мысль.
– Кем была Сара?
Наступает долгая пауза, и я понимаю, что он не собирается отвечать.
– Ты задаешь много вопросов, Пчелка8.
Пчелка.
Что-то трепещет у меня в груди, когда я слышу, как он снова называет меня этим прозвищем.
Трепетание. Небольшой пируэт.
Но тут же в голове возникает метафорическая гильотина, сверкающая серебром и острыми, как бритва, краями, поэтому я прижимаю ладонь к сердцу, чтобы унять этот трепет.
– Ты хотел поговорить. Она была твоей девушкой?
– интересуюсь я.
– Женой?
– Если я заставил тебя поверить, что в глубине души я романтик, то приношу свои извинения.
Вздохнув, я вытягиваю ноги.
– Сестрой?
В ответ - тишина. Ни звона цепи, ни ворчания, ни презрительных вздохов. Несколько секунд проходит в такт биению моего сердца, пока я жду звука его голоса.
Хоть чего-то.
– Она была… ближе всего к надежде.
Я откидываю колючее одеяло, запутавшееся между лодыжками. Мне неспокойно. Я на взводе. Лампы погасли, сигнализируя о наступлении ночи, и теперь комната залита приглушенным красным светом моей лампы полного спектра.
Будучи таким извращенным психопатом, мой похититель, очевидно, заботится о плотности моих костей. Нельзя допустить, чтобы я зачахла раньше, чем из моей матки будут извлечены все дорогостоящие фолликулы.
Я переворачиваюсь на бок и смотрю на стену. Шуршание матраса - единственный звук, нарушающий зловещую тишину. Несмотря на то, что эти условия похожи на пляжный курорт «все включено» по сравнению с местом вчерашнего ночлега, я никак не могу устроиться поудобнее. Сон не приходит, возможно, потому, что я слишком боюсь жутких кошмаров, готовых наброситься на меня, как только я закрою глаза.