Неоконченная повесть
Шрифт:
Почувствовав неловкость, Шоэль начинает было прощаться, но Хану решительно не устраивает двусмысленность возникшей ситуации. Нельзя позволить глупым недоразумениям встать между Шоэлем и ею! Тем более, что уроки… ну, будем считать – готовы. Хана подскакивает к зеркалу и, наскоро пригладив волосы, заявляет:
– Мы с Мишей тебя проводим!
Мишино лицо вытягивается. Прогулка втроем его совсем не привлекает. Но делать нечего; они выходят на улицу, и Хана немедленно берет под руку своего прихрамывающего красноармейца. Шоэль – в длиннополой кавалерийской шинели и буденовке, с которыми не разлучался в лихие дни гражданской войны. Миша в своем дорогом пальто молча шагает рядом. Как же от него избавиться? Вот уже и дом на Арнаутской.
– Давай, зайдем! – предлагает Шоэль.
Хана счастлива. Но ей приходится тащить за собой и Мишу – просто так,
– Вот что! – решительно объявляет она. – Я на днях забегу к тебе и приберу!
Миша печально вздыхает и снова вынимает свой единственный козырь – портсигар с дорогими папиросами «Сильва»…
Глава 16
Когда главой Народного комиссариата по делам национальностей был назначен Сталин, на ивритскую культуру в России обрушилось несчастье. Комиссариат включал в себя ряд учреждений, призванных решать национальные проблемы новой России, и среди них – Еврейский комиссариат, сокращенно – Евком – во главе с Шимоном Диманштейном [78] . По этому образцу в крупных городах страны были созданы местные евкомы, управляемые местными комиссарами. Наряду с ними – уже по партийной линии – возникли так называемые евсекции, состоящие из коммунистов, занимающимися сугубо еврейскими вопросами.
78
Диманштейн, Семен Маркович – большевик, член РСДРП с 1904 г. Председатель ЦБ Евсекции ВКП(б), один из организаторов Еврейской АО. Род. в 1886 г., расстрелян в 1938 г.
На первых порах, пока жизнь российских евреев еще не претерпела особых изменений, отношение евкомов и евсекций к ивритской культуре представлялось достаточно терпимым. Когда Советское правительство перебралось из Петрограда в Москву, Евком обосновался на Пречистенке, в доме Гилеля Златопольского и Шошаны Персиц. Здесь же работали еврейские организации «Тарбут» [79] , «Ха-Мишпат Ха-Иври» [80] , издавался детский сборник «Штилим» [81] . Комиссар говорил на иврите и питался в кошерной столовой, устроенной в том же доме. В стране еще активно действовали всевозможные еврейские сообщества.
79
Тарбут (ивр.) – культура.
80
Ха-Мишпат Ха-Иври(ивр.) – еврейское законодательство.
81
Штилим (ивр.) – ростки, саженцы.
Глава петроградского евкома Раппопорт тоже заявлял, что не собирается выступать против еврейских общин и учреждений – при условии, что они не будут мешать советской власти. В первой половине 1918-го года еще выходили в свет «Ха-Ам», «Ха-Ткуфа», «Унзер Тогбладт» [82] и другие издания. Проводились съезды еврейских организаций и выборы руководителей. При этом, кстати, большинство голосов получали национальные и религиозные партии, хотя многие голосовали и за Бунд – всеобщую еврейскую социалистическую партию. Словом, в то время еще могли существовать соперничающие партии, и можно было вполне беспрепятственно высказывать самые разные мнения.
82
«Унзер
Однако через некоторое время в Москве, Петрограде, Могилеве, Гомеле и многих других городах возникли неразрешимые разногласия между сторонниками иврита и сторонниками идиша. В Екатеринославе дело дошло до серьезной драки, хотя, слава Богу, никто не пострадал. Тем не менее, общество «Тарбут» еще и после этого могло вести активную работу по пропаганде иврита; его отделения действовали на Украине, в Белоруссии, на Кавказе и в Сибири. В Одессе «Тарбут» даже смог провести съезд учителей иврита, на котором собралось несколько тысяч преподавателей. Шестьдесят общеобразовательных ивритских школ, курсы усовершенствования учителей, гимназии, детские сады, вечерние кружки для взрослых, библиотеки и читальные залы – все это довольно мощное уже движение говорило и работало на иврите. Издательство «Оманут» [83] снабжало учащихся учебниками, издательский дом «Штибель» [84] выпускал массовым тиражом книги на иврите в области гуманитарных и естественных наук.
83
Оманут (ивр.) – искусство.
84
«Штибель» – известное издательство еврейских книг в России.
К самой Евсекции принадлежало относительно небольшое число евреев. Большинство коммунистов-евреев считали себя членами Всероссийской Коммунистической партии большевиков и не интересовались национальными проблемами. Диманштейн, к примеру, демонстрировал равное пренебрежение как ивритом, так и идишем.
– Для нас идиш – не святой язык, как для некоторых деятелей Евсекции, – подчеркивал он. – У нас нет никаких отдельных еврейских целей!
В конце октября 1918 года в Москве состоялся Первый съезд евкомов и коммунистических евсекций. Его участники, среди которых присутствовали и беспартийные, собрались в бывшем доме Персиц. Некоторые делегаты требовали, чтобы школы перешли в ведение общин, а не евкомов. Но главным итогом съезда стало решение об утверждении идиша официальным языком обучения. Тем не менее, к удушению иврита пока еще не перешли.
Между тем в России продолжалась гражданская война. В пламени жестоких боев сгорали старые ценности и зарождались новые. Борьба шла и среди самих евреев. Сионисты и бундовцы, социалисты и религиозные – между ними было крайне мало общего, и поэтому договориться не представлялось возможным. Даже когда говорили о национальной автономии, имели в виду совершенно разные вещи. Одни стремились к автономии культурной, другие отстаивали личную, третьи говорили о классовой…
Но и этим не ограничивался спектр разногласий: каждый из основных цветов дробился на множество оттенков – культурных политических и общественных. Те, к примеру, – просто сионисты, но за идиш; эти – с уклоном в социализм, но за иврит; третьи – только за русский; четвертые – за комбинацию идиша и иврита; пятые… десятые… двадцать девятые – за все три языка плюс эсперанто!..
Кто-то уповал на создание универсального наречия для всего мирового пролетариата и даже слушать не хотел ни о каком отдельном еврейском языке. Другие отстаивали необходимость компромисса – дескать, будет хорошо, что бы ни решили – лишь бы прийти к какому-нибудь общему согласованному решению, лишь бы покончить со склокой. Однако ни одна из противоборствующих групп не соглашалась на уступки! Не оставалось даже минимальной надежды на компромисс. Немного сдвинуться вправо или влево? Что вы, Боже упаси, ни в коем случае! Будем стоять до последнего!..
Можно ли было говорить в такой атмосфере хотя бы о минимальном согласии в еврейских общинах?
Никуда, между тем, не делся и антисемитизм. В мае 1918 года на стенах петроградских домов появились листовки: «Ненавидим еврея! Твои дни сочтены! Мы знаем, где ты живешь! Скоро твоя грязная душа вылетит из ее поганого убежища!»
Угроза широких еврейских погромов выглядела настолько реальной, что понадобился специальный декрет против проявлений антисемитизма, подписанный самим Лениным в конце июня 1918 года.