Неоновые Боги
Шрифт:
— О чем, черт возьми, ты говоришь?
— Тебе не следовало посылать своих людей за дочерьми Деметры. — Я цокаю. — Если она была
готова прекратить поставку еды половине города, чтобы вернуть Персефону, как ты думаешь, что она готова сделать с тобой за то, что ты приказал своему мужчине заколоть Эвридику?
— Прекратить поставку половини… — Зевс замирает, удивленно расширяя глаза. — Это не было
частью плана.
Мне приходится сдерживать смех. Я никогда не прощу Деметру за попытку передать Персефону этому человеку, но
— Может быть, это не твой план. Она с самого начала играла в свою собственную игру. Ты
просто единственный тупой ублюдок, который этого не понимал.
— Возможно, она и была готова пройти через все это против тебя, но она знает, кто ее кормит.
— Да. — Я жду, пока он хоть немного расслабится, прежде чем сбить его с ног. — Олимп кормит ее.
Олимп кормит всех Тринадцать. Даже ты — особенно ты. Они снова и снова смотрели в другую сторону и игнорировали твои грехи. Теперь пришло время расплатиться с волынщиком.
— Ты здесь не за справедливостью. — Он усмехается. — Ты здесь для мелкой мести.
Моя рука сжимает пистолет сильнее, прежде чем я восстанавливаю контроль. Мелкая месть. Это то, что он называет желанием справедливости за смерть моих родителей. Я делаю медленный вдох.
— Прекрати все это, и я буду считать, что мы квиты.
Зевс поднимает брови.
— Прекратить что? Войну? Или мой брак с этой хорошенькой маленькой дочерью Деметры?
Персефоной.
— Держи ее имя подальше от своих уст. — Я подкрадываюсь к нему.
— Эта сделка подписана, скреплена печатью, и ее нужно только осуществить. Она — моя награда
за то, что я сокрушил оставшееся сопротивление, которое ты представляешь. — Он ухмыляется. — Я намерен получить массу удовольствия теперь, когда ты ее раскрыл.
Я знаю, что он дразнит меня, но теперь, когда я стою здесь, ничто не кажется отрезанным и сухим.
— Она не твоя. Она не принадлежит никому, кроме самой себя.
— Это твоя ошибка. — Он смеется. — Ты ставишь себя в положение, когда можешь забрать все —
мою жизнь, эту женщину, свою месть — и в последний момент теряешь самообладание. — Злобный блеск в его бледно-голубых глазах. — Совсем как твой старик.
— Пошел ты.
Зевс бросается ко мне быстрее, чем он имеет на это право, и хватает пистолет. Он сильнее, чем я ожидал. Несмотря на то, что я пытаюсь вырваться, он продолжает держать меня за руку. Я рефлекторно нажимаю на спусковой крючок, но выстрел проходит мимо цели. Зевс притягивает меня ближе, все еще пытаясь убрать мою руку с пистолета. Выражение его глаз предвещает мне смерть. Возможно, я бы не решился убить его. Он не ответит мне тем же.
Я издалека слышу звук бьющегося стекла, но я слишком занят борьбой за обладание пистолетом, чтобы беспокоиться об этом. Я поворачиваю руку в его сторону и снова нажимаю на спусковой крючок, но он готов ко мне, и пуля впивается в пол у наших
Зевс наконец крепко сжимает мое запястье и кладет мою руку себе на колено. Черт, это больно. Несмотря на все мои усилия, я теряю контроль над пистолетом. Я смотрю вниз, пытаясь понять, куда он делся. Зевс пользуется тем, что я отвлекся, и бьет меня кулаком в лицо.
Комната колеблется вокруг меня. У этого ублюдка есть чертовски большая сила, стоящая за его ударами. Еще один удар, и он действительно может вырубить меня. Я качаю головой, но это никак не помогает унять звон в ушах.
Мысли, планы и стратегия вылетают в окно. Правит только инстинкт. Мне удается поднять руку, чтобы блокировать его следующий удар, и от удара я откатываюсь на несколько дюймов назад. Я бью его кулаком в живот, и он хрипит. Он быстр и мчится, как товарный поезд, и мне это мешает, потому что, хотя я ненавижу этого ублюдка, я все еще слышу панический голос Персефоны у себя в голове.
Аид, остановись.
Я не могу убить его. Я не буду. Мне просто нужно, чтобы между нами было достаточно пространства, чтобы я мог двигаться, чтобы я мог думать. Я отталкиваю его назад.
— Почему ты убил моего отца?
Этот ублюдок смеется. Он, черт, смеется.
— Он заслужил страдания. — Он снова замахивается, но на этот раз я готов. Я ныряю под удар и
вгоняю левый хук ему в бок. Зевс наклоняется с проклятием, но этого недостаточно, чтобы замедлить его.
— Хотя стыдно за твою мать.
— Черт. Ты. — Этим утром здесь для меня нет ответов. Я не знаю, почему я подумал, что это
может быть так. Зевс — чертов хулиган, полный решимости уничтожить любую возникающую угрозу. Мои родители были угрозой, новичками в ролях и наивными, потому что они думали, что смогут проложить путь к новому и лучшему Олимпу. Зевс не позволил бы ничему повлиять на его силу, поэтому он убрал их. Конец истории.
Я продолжаю пытаться создать пространство между нами, но это бесполезно. Зевс не дает мне возможности дышать. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы держать его кулаки подальше от моего лица. Как бы то ни было, мой глаз закрывается, и это только вопрос времени, когда я потеряю способность видеть. Если к этому моменту бой все еще будет продолжаться, у меня будут проблемы.
Я уклоняюсь от правого хука и ловлю его за руку, используя его инерцию, чтобы отбросить его от меня.
— Остановись. Это не обязательно должно быть так.
— Я не остановлюсь, пока ты не сдохнешь, маленький ублюдок. — Он трясет головой, как бык, и
бросается на меня.
Я не замечаю, где мы находимся в комнате, пока холодный ветер не ударяет мне в лицо. Черт.
— Подожди.
Но Зевс не слушает. Он замахивается на удар, который будет чертовски болезненным, если попадет, но он недооценил свою близость к разбитому окну, как и я. Он балансирует на краю, размахивая руками, пытаясь обрести равновесие.