Неоновые Боги
Шрифт:
Время замедляется.
Он еще не дошел до точки невозврата. Я могу оттащить его назад. Мне просто нужно туда попасть. Я бросаюсь вперед, намереваясь схватить его за руку, за рубашку, за что-нибудь. Неважно, что он за монстр, никто не заслуживает того, чтобы так оказаться на улице.
Он касается моих рук, но его пальцы проскальзывают сквозь мои, несмотря на все мои усилия. Между одним морганием и следующим он исчез, свист воздуха и затихающий крик удивления — единственное доказательство того, что он был здесь с самого начала. Я смотрю на разбитое окно, на пустой темно-синий воздух,
Понимал ли я, насколько мы были близки? Неужели я намеренно довел его до того, что он упал и разбился насмерть?
Я так не думаю, но никто бы мне не поверил, если бы я заявил, что это был несчастный случай. Не тогда, когда я заявился в его офис с пистолетом ранним утром, когда никого больше не было рядом.
Ледяной ветер снова бьет меня в лицо, возвращая в себя. Я не могу здесь оставаться. Если кто-нибудь поймет, что я нарушил договор, что я фактически убил Зевса, тогда мой народ заплатит за это. Прямо сейчас я слишком полагаюсь на то, что Деметра сдержит свое слово, и наша короткая история уже доказала, что я не могу ей доверять.
Я выхожу в коридор и резко останавливаюсь, когда понимаю, что я не один. Я моргаю в темноте, узнавание накатывает на меня. Легок на помине.
— Я не ожидал увидеть тебя здесь.
Деметра натягивает пару безупречно черных перчаток.
— Кто-то должен убрать этот беспорядок.
Она имеет в виду сцену, которую я оставил в комнате позади меня… Или меня? Я медленно выдыхаю.
— Значит, все это было ловушкой?
Она выгибает бровь, и на мгновение она так похожа на Персефону, что мое сердце болезненно колотится. Деметра смеется.
— Вряд ли. Этим утром я оказал тебе несколько услуг, и это меньшее, что я могу сделать, чтобы
убедиться, что ты все еще рядом в будущем, когда я собираюсь получить оплату. — Она делает шаг ко мне и останавливается. — Но если ты причинишь боль моей дочери, я с радостью вырву тебе горло.
— Я буду иметь это в виду.
— Смотри, чтобы тау и было. Они никогда не найдут тело. — Она разглядывает свою руку в
перчатке. — Свиньи — очень эффективные существа, ты знаешь. Они практически являются природным мусоропроводом.
Черт возьми, эта женщина так же ужасна, как и ее дочь. Я отхожу в сторону, когда она направляется к двери в кабинет Зевса.
— Что ты будешь делать?
— Как я уже сказала, убираться. — Она открывает дверь и смотрит на меня. — Моя дочь, должно
быть, очень сильно любит тебя, если она захотела попросить меня о помощи, чтобы обезопасить тебя. Я ожидаю, что ты выполнишь сделку, которую она заключила.
— Так и сделаю. — Мне не нужно знать деталей, чтобы согласиться с ними. Какая бы цена ни
потребовалась, я буду только рад ее заплатить. Это самое меньшее, что я могу сделать после всего, что случилось.
— Смотри, чтобы так и было. А теперь проваливай отсюда, пока люди Ареса не пришли с
расследованием.
Расследование смерти Зевса.
Смерть Зевса, которую я вызвал.
Персефона никогда не будет смотреть на меня так же после сегодняшнего.
Это знание давит на меня так же сильно, как смерть Зевса, когда я спускаюсь на первый этаж. Я
Я поворачиваюсь и ухожу. В глубине души я думал, что почувствую себя победителем, как только Зевс умрет. Это уравновешивание весов, способ отплатить за все то ужасное дерьмо, которое он натворил за эти годы. Для меня, да, для моих родителей, определенно, но также и для большего количества людей, чем я могу сосчитать. Полоса его разрушений широка и простирается на десятилетия назад.
Вместо этого я вообще ничего не чувствую.
Я мало что помню из своей поездки обратно в нижний город. Такое чувство, что в один
момент я засунул руки в карманы и склонил голову против ветра посреди магазинов верхнего города, а в следующий момент я моргаю и стою перед своим домом. Только ноющие ноги и ступни свидетельствуют о том, что я прошел весь этот путь пешком.
Я поворачиваюсь и смотрю в сторону башни Зевса, едва различимой на фоне горизонта с моей позиции. За ним солнце уже полностью поднялось в небо. Новый день. Все изменилось, и все же ничего не изменилось.
Я все еще Аид. Я все еще правлю своей частью Олимпа. Остальным из Тринадцати придется разобраться с каким-то дерьмом, но в конечном счете Персей выступит в роли нового Зевса, женится на новой партнерше и создаст новую Геру. Я выполню любую сделку, заключенную с Деметрой. Теперь в безопасности Персефона сможет покинуть город и следовать за своими мечтами. Я никогда ее больше не увижу. Все будет продолжаться, более или менее так, как было всегда.
Эта мысль чертовски угнетает меня.
Я вхожу в ту же дверь, что и вышел, и направляюсь в переделанную гостиную. Теперь это все щенячий манеж, наполненный игрушками и несколькими подстилками. Я опускаюсь рядом с центральной подстилкой, где спят все три щенка. Несмотря на то, что я веду себя тихо, им не требуется много времени, чтобы понять, что у них гость. Цербер подходит первым, ковыляет ко мне на нетвердых ногах и забирается ко мне на колени, как будто метит свою территорию. Его братья и сестры следуют за ним после того, как его недостаток тепла разбудит их, прижимая их пушистые извивающиеся тела ко мне.
Поглаживание их освобождает что-то в моей груди, и я откидываю голову на стену и закрываю глаза. Что я за чудовище, что чувствую большую потерю при мысли о том, что никогда больше не увижу Персефону, чем при ужасной смерти Зевса? Я не знаю, но я не настолько чудовище, чтобы протянуть руку помощи. Если я попытаюсь посадить ее в клетку, я буду ничем не лучше, чем был он. Я закрываю глаза.
Она свободна.
Я должен позволить ей летать.
Глава 31Персефона
Я просыпаюсь от известия о кончине Зевса. Это все на компьютере, где мои сестры ютятся, наблюдая с разной степенью удовлетворения. Я наклоняюсь над плечом Каллисто и хмуро смотрю на заголовок, бегущий по нижней части экрана.