Неотвратимость
Шрифт:
— Я уже сказал.
— Степан Порфирьевич! А мой второй вопрос. Можно, я его все же задам Павлу? — не унимался Валерка Венедиктов.
— Для того и собрались.
— Скажи, Павел: преступники преимущественно брали женские вещи?
— И кофточки брали шерстяные. Плащи-болонья и мужские и женские. А костюмы — мужские. Но и джерси не брезговали.
— Но преимущественно женские?
— Не считал. Но не думаю.
— А я считал. Больше всего именно женские.
— Ну и что? Просто они дефицитнее.
— Но можно считать, что выбор определяла женщина?
— Очень
— Шаткий, но довод, — снова вступил майор Вазин. — А как оцените случай на Звездном бульваре?
— Как анекдотический, не более.
— Даже так? Анекдотический? Интересно. Значит, мы целую неделю зря изучаем этот дом?
— О чем речь? Я что-то не в курсе.
— Вы нездоровы еще были, товарищ полковник. Я сам распорядился.
— И напрасно, Алексей Михайлович. Напрасно распорядились, — тоже стал накаляться Павел. — Представляете, Степан Порфирьевич, одному гражданину показалось, что он уже поймал воров, о которых говорит вся Москва. И он сам, никого не предупредив, вздумал следить за «ворами». Сел за ними в троллейбус. Испуганные такой настойчивостью, двое мужчин и женщина вышли вскоре и скрылись в арке большого корпуса, который находится напротив монумента «Космос». А мы клюнули на крючок и ищем там, в этом огромном корпусе, неизвестно кого и неизвестно зачем.
— Нетерпимость, Павел Иванович, никого не красит. Нам уже приходилось с вами говорить на эту тему. И здесь, я полагаю, майор Вазин действовал верно. Любая зацепка при том недостатке реальных фактов, который мы пока испытываем, заслуживает проверки. Тем более что наш опыт показывает — такие преступления, как правило, совершаются именно группами, а не одиночками.
— Товарищ полковник! Разрешите предложение?
— О, раз Шлыков вступает в бой, значит дело будет. Какое же у вас предложение, Сергей?
— Оно напрашивается само собой. Давайте будем работать по обеим версиям.
— Решение соломоново, особенно если иметь в виду, что фактически мы так и поступаем. Никто нашей инициативы и дальше ограничивать не собирается. Но начальник управления — твердый сторонник версии о группе: как это так, говорит, чтобы вся московская милиция не могла справиться с одним нахальным жуликом. Так что разрабатывать вторую версию мы можем лишь средствами отдела. Полагаю, положение изменится. И скоро. Но пока вы, Павел Иванович, продолжайте заниматься со Шлыковым своим вариантом, а Кулешов с Венедиктовым налягут на версию о группе…
«Тайфун» краж, однако, затих сразу, назавтра же. Как будто Главарь присутствовал на совещании у полковника Соловьева и не хотел больше искушать судьбу. Ровно пятнадцать дней длилось затишье. А потом Главарь атаковал Ленинградский район. Все то же самое. Дома-новостройки вблизи поселка Сокол. И время с десяти до двенадцати часов дня. И квартиры с замком «Москва». Все, вплоть до деталей, одинаковое. И к торжеству майора Вазина, многие из проживающих там дали показания, будто — опять будто! — в подъездах, где были совершены кражи, видели двух подозрительных мужчин в сопровождении женщины.
В поселке Сокол усиленно ищут группу — устанавливают в домах-башнях засады, организуют специальное патрулирование
Калитинский «квартет» действовал теперь, разделившись пополам. Но и «дуэты» — Павел с Сергеем и Петр с Валеркой — ничем особым пока не могли порадовать ни друг друга, ни начальство.
Поздно вечером уставших донельзя друзей Павел уговорил заехать на часок к своим родителям, где его ждала Лида.
— Двух зайцев сразу убьем, — усиленно воздействовал Павел на товарищей. — Прежде всего меня выручите, так как головомойки от жены мне за опоздание не избежать. А потом — отдушину нам всем надо получить или нет? Надо. Посидим все вместе в человеческих условиях, послушаем музыку, угостят нас опять же чем-ничем. Поехали?
Поехали. Захватив по дороге пару бутылок сухого вина и кулек с апельсинами, нарочито шумно ввалились незадолго до десяти часов в квартиру Калитиных-старших.
— Здравствуйте, мама, папа, Лида! А мы всем «хором». Просим любить и жаловать.
Добродушно-оживленное приветствие Павла отнюдь не смягчило настроения Лиды. И пока смущенные Петр, Серега и Валерка неуклюже протискивались на диванчик возле обеденного стола, молодая жена успела сказать в передней мужу все необходимые в таких случаях слова.
— Садитесь, садитесь. Сейчас чай будем пить, — гостеприимно суетилась Лида возле стола, невесть как успев уже перепорхнуть из коридора в столовую.
Чай, душистый, чуть терпкий, необычайно густого темно-рубинового оттенка, был гордостью дома. Но друзья, охотно отдав должное чаю, не отказывали во внимании ни хозяйским наливкам и настойкам, ни принесенному сухому. Вероятно, не без влияния всего комплекса причин разговор мужчин, когда они перешли на папиросы и сигареты, принял достаточно оживленный характер.
— Вот я вас хочу спросить, очень милые молодые люди, — Иван Георгиевич считал себя обязанным как хозяин дома поддерживать интересный для гостей разговор. — Только, чур, отвечать положа руку на сердце — со всей честностью и прямотой. Идет? Ну, договорились. Так я хотел спросить у вас… Э… Не тяжело ли вам, не отражается ли на вашем духовном росте вот такое постоянное общение с преступным элементом и не очень культурными, некоторыми разумеется, собратьями по профессии?
— Ты хочешь спросить, не тупеем ли мы?
— Ты, как всегда, Павел, излишне прямолинеен. Но смысл моего вопроса в общем именно таков.
Друзья на всякий случай помалкивали, не зная еще, как им следует держаться. Что скажет Павел?
— Нет, скорее наоборот. Ты даже не представляешь себе, папа, какой напряженной интеллектуальной деятельности, какой борьбы умов требует наша профессия.
— Не профессия ваша, а терпимость государства устраивает эту «игру умов», а вернее, игру в преступников и великих сыщиков. Какие сейчас могут быть преступники? Это на пятьдесят втором-то году Советской власти. Живем ведь — разве сравнить насколько лучше! Ну, скажи, к примеру, много ли сейчас бывает случаев в той же Москве, когда убивают, чтобы нажиться? А?