Непереводимое в переводе

Влахов Сергей

Тем не менее между обоими типами ФЕ — пословиц и «непословиц» — и с точки зрения перевода намечается кое-какая разница в том смысле, что в отличие от единиц непословичного типа, которые мы стремимся переводить фразеологическими эквивалентами и аналогами, а другие приемы ищем только в крайнем случае, при перево­де пословиц намечается два пути, зависящие глав­ным образом от характера самой пословицы (и от кон­текста): 1) передача самостоятельным эквивалентом (или аналогом) и 2) обычным перевыражением, аналогичным переводу нормального художественного текста. Этот вто­рой путь требует пояснения. Пословица, как лаконичное выражение суждения, мысли, назидания, является миниа­тюрным художественным произведением, которое лучше всего передавать именно как произведение, а не как вос­производимую единицу.

«Словесная ткань афоризма [а пословицу Ож. толкует как «народный афоризм»] не тер­пит к.-л. изменений» (БЭС), что и заставляет переводчи­ка, перевыражая на ПЯ единицу пословичного типа, со­хранять прежде всего некоторые формальные «особенно­сти жанра» — лаконичность, афористичность, рифму и

200

т. Д., т. е. подбирать такое соответствие, которое бы на­поминало пословицу и в переводе.

Такую интерпретацию пословиц и других ФЕ находим в рассказике Д. Жагда'. Характерно, что народные по­словицы переданы, по-видимому, путем калькирования (хотя для некоторых, вероятно, можно было подобрать и русские единицы с аналогичным содержанием), что поз­волило сохранить не только содержание, но и колорит, который был бы утрачен при другом приеме перевода:

«Знаешь ли ты народную мудрость: рану от оружия вылечить легко, от слов — трудно? Ибо пуля ранит тело, слово — душу!», «Кто-то собирает мед, а меня кусают пчелы», «загорать на солнце, которое не взошло», «Лжи­вые вести имеют семь концов, а правдивые — один». А че-|го стоит концовка, составленная сплошь из пословиц:

«— Милый, — сказала она, — скажи мне какую-ни-!будь пословицу.

— Длинный подол опутывает ноги, длинный язык — шею!

— Что-нибудь еще, — проворковала она.

— Не проси лекарства у змеи, правды — у сплетника.

— Еще...

— Из-за блохи шубу не сжигают, из-за размолвки же­ну не бросают!»

Мы не имеем возможности останавливаться на прие­мах перевода клише², узуальных формул, средств речевого этикета, которые в значитель­ной части своей также выступают в роли ФЕ или стоят на грани фразеологии. И здесь основное — это нахожде­ние фразеологического функционального эквивалента или иных средств, которые позволили бы сохранить их осо­бенности, а в отношении национально окрашенных — их колорит.

3. Приемы перевода связаны отчасти ис языковым источником ФЕ и соответствиями между ИЯ и ПЯ.

¹ Кр., 1965, № 44, с. 9.

² О переводе клише писали в последнее время А. Д. Швейцер (Перевод и лингвистика, с. 186 и ел.) и В. Н. К р у п н о в (В творческой лаборатории переводичка, с. 72 и ел.).

201

Выше шла речь об интернациональной фра­зеологии, главным образом о возможностях ее пере­вода эквивалентами. Здесь мы осветим оборотную сторо-

ну Медали, коснувшись вместе с тем и ФЕ, заимствован­ных из других языков. Близость плана выражения между двумя соотносительными фразеологизмами данной пары языков не всегда обусловливает и близость плана содер­жания. Иными словами, в этой группе ФЕ можно встре­тить также и «ложных друзей переводчика».

В отличие от этого понятия в лексике, здесь «лож­ность» заключается реже в межъязыковой омонимии, а чаще в несоответствии между дословным и фразеологи­ческим переводом. Например, фр. la trompette de Jericho, в отличие от рус. и болг. Иерихонской трубы, обозначает не громкий, «трубный глас», а всякие шумные, точ­нее— шумовые проявления (toute manifestation bruyan-te. DQ), кроме того, эта ФЕ и употребляется намного реже рус. Смотреть сквозь пальцы—фразеологизм многих славянских языков (именно в этой форме), но между со­держанием русской, болгарской и чешской ФЕ существу­ет значительная разница. Болг. ФЕ в двух вариантах гледам през пръсти и карам през пръсти истолкована ФРБЕ так: «Не быть аккуратным в работе, делать не­брежно, неряшливо» соответствует приблизительно рус. валить

через пень колоду, делать что-л. спустя рукава; чеш. ФЕ divat se skrz prsty na koho употребляется с оду­шевленными существительными и значит «смотреть на ко­го-либо свысока, относиться к кому-либо с пренебрежени­ем»¹. Англ, turn over a new leaf — «начать новую жизнь, исправиться, измениться к лучшему, порвать с прошлым» (АРФС) не совсем совпадает по содержанию с очень близкой по форме русской единицей «открывать новую страницу в чем-то» (ФСРЯ).

4. «Авторство» фразеологизма² обычно не влияет на выбор приема его перевода, тем более что подавляю­щее большинство ФЕ —создания народного гения, рас­сматриваемые как языковые единицы без учета их авто­ров. Об авторстве можно говорить лишь в отношении крылатых выражений, афоризмов, сентенций, максим, восходящих к определенному литературному или истори­ческому источнику. В принципе, выбор приема для их перевода тот же, что и при переводе остальной фразеоло­гии. Нужно, однако, учитывать в еще большей степени

¹ В у р м А. Ф. Сходства и различия русской и чешской фразео­логии. — РР, 1976, № 4, с. 115.

² Сюда не относится важный вопрос об авторских трансформациях ФЕ, которыми писатели пользуются во исполнение определенных стилистических задач (см. ниже п. 6).

202

важность сохранения их формы, а также часто присут­ствующих в их содержании коннотативных значений: на­меков, аллюзий, связанных с их источником. Вот почему переводчику очень полезно знать авторство таких единиц и историю их возникновения.

Многие крылатые выражения и афоризмы относятся к интернациональной фразеологии; об их переводе мы говорили выше. Но немало и таких, которые принадле­жат только ИЯ, а это в ряде случаев многократно увели­чивает трудность их перевода и, в частности, передачи тех аллюзий, о которых шла речь. Если нетрудно перевести на любой язык известный афоризм Бисмарка die Dumm-heit ist auch eine Gabe Gottes, aber man darf sie nicht mifibrauchen — глупость это тоже дар божий, но им не следует злоупотреблять, то даже на очень близком языке трудно выразить достаточно ярко и лаконично, скажем, рыцарь на час, или а судьи кто?, или человек в футляре.

С фразеологизмами этого типа не следует смешивать цитаты, встречающиеся в подлиннике. В принципе их воспроизводят в том виде, в котором они фигурируют в переводимом тексте или в утвердившемся уже переводе произведения, откуда они взяты.

5. Выбор приемов перевода ФЕ зависит еще от нали­чия или отсутствия у нее национальной окраски. Вопрос сохранения колорита при переводе подробнее рас­смотрен в связи с передачей реалий, но в фразеологии он ставится несколько иначе. В национальные цвета окра­шены очень многие фразеологизмы, в том числе, по мне­нию Я. И. Рецкера, и нейтральные по стилю'. Интерна­циональные единицы в составе фразеологии любого язы­ка составляют меньшинство, а из заимствованных многие приобрели уже соответствующий колорит. Так что пере­дача колорита — задача, с которой сталкивается каждый переводчик художественной литературы.

Национальный колорит ФЕ может быть обусловлен 1) специфической окраской отдельного компонента (реа­лия, имя собственное) или же 2) характером самой* еди­ницы, связанной тем или иным путем с национальными особенностями соответствующего народа². Реалия (и имя

¹ Рецкер Я. И. Указ, соч., с. 145.

² Ср. их определение у Вл. Россельса (Вопросы художествен­ного перевода, 1955, с. 210—211): «Национально окрашен-н ы е, то есть содержащие упоминание или намек на какую-либо национальную реалию: «попасть впросак» , «точить лясы», «Трип1-кин кафтан», «у разбитого корыта» и т. п.».