Непонятные

Каипбергенов Тулепберген

— Да я, коли вы велите: «Умри за честь рода колдаулы!»- я… я готов умереть! — горячо заверил Ерназара Шонкы.

— Отправляйся! Пусть удача сопутствует тебе, Шонкы! Буду ждать тебя! Обязательно с кенегесом — поперек седла.

Ерназар простился с Шонкы и пошел к Зарлыку. Он рассказал ему обо всем и спросил:

— Уж и не знаю, правильно ли я поступил? Не зря ли поверил Шонкы?

— Если схватит и доставит сюда негодяя, то — правильно! — ответил Зарлык-хан. — А что поверил — хорошо!

* * *

Раненых

погрузили на телеги, быстро свернули лагерь и направились к Амударье, чтобы переправиться к месту, где решили строить укрепления. Вдали поднялось и росло облако пыли. Ерназар решил задержаться и прикрыть тех, кто должен был уйти в глубь степи. Но пыль подняли не враги, а друзья. Это были люди Абдурахмана. За ними следом мчались казахские сарбазы и туркменские джигиты. Все они были усталые, пропыленные насквозь.

— Ерназар, нас предали! — издалека кричал Абдурахман. — Предали!

Как? Кто?

В Куня-Ургенч прибыл Каракум-ишан с целой свитой. Он вызвал к себе, будто для переговоров, Анна-мурата… Они убили его! Убили! Ишан переманил на свою сторону многих старейшин… и когда мы попытались вмешаться, напасть…

— Ну, ну!.. Скорее говори!

Наши старейшины выставили впереди против нас стену из женщин и детей! Прикрылись ими! Мы оказались хоть и с оружием в руках, да безоружными…

18

Подобно тому как голодный человек исступленно думает о пище, которая насытила бы его, так Махмуднияз только и думал о том, чтобы стать главным военачальником Хивинского ханства. После боя в Ходжейли его мечты, кажется, начали обретать плоть…

Махмуднияза вызвал к себе хан:

Теперь наиглавнейшая твоя задача — поймать и обезглавить Алакоза, усмирить взбунтовавшихся черношапочников. Выполнишь — сделаем тебя главным военачальником нашего великого и непобедимого ханства.

Махмуднияз вышел от хана, не чуя под собой ног от радости. Главный визирь самолично повел его в хранилище, где лежали-содержались ханские богатства и сокровища. Он выдал Махмудниязу три дорогих шелковых халата.

— Эти халаты, Махмуднияз, ты подаришь тому из каракалпаков, кто окажет тебе помощь и поддержку.

Махмуднияз никогда не удостаивался подобной чести — получать из ханской казны такие роскошные вещи! Да еще для того, чтобы собственноручно, по своему усмотрению, накинуть их кому-то на плечи. Он всегда полагал, что казной могут распоряжаться лишь два человека — сам хан и главный визирь.

— Может быть, вы сами подарите их достойным?

— Нет, нет. Только ты, — главный визирь хлопнул его по плечу и опять повел его за собой — на этот раз к дому, где хивинцы расположили и других перебежчиков.

Завидя главного визиря и Махмуднияза, Ерназар-младший вскочил и согнулся, как тетива лука, в низком поклоне. Махмуднияз бросил ему на спину халаты.

— Это подарки хана и главного визиря! Распределите

их по собственному усмотрению.

Ерназар-младший подхватил руками халаты. Тщательно осмотрев их — будто искал в них какие-то изъяны, — он бросил один халат Саипназару, другой Адил-бию, а третий протянул своему слуге: «Возьми, этот еще пригодится нам…» Саипназар и Адил рассыпались в подобострастных благодарностях главному визирю и Махмудниязу.

— У нас, Ерназар-младший, радостное известие, — осклабился главный визирь. — В Куня-Ургенче мятежники разгромлены! Аннамурат убит!

— Не может быть! — вырвалось против воли у Адила.

— Скоро вы будете иметь возможность приветствовать храбреца, который уничтожил этого туркменского шакала.

Ерназар-младший попытался отвлечь внимание главного визиря и военачальника от сородичей, которые слишком явно обнаруживали свой страх и волнение.

— Когда мы увидим Генжемурата? — спросил он первое, что пришло ему в голову.

— Скоро, очень скоро! — пообещал главный визирь. — Все свои просьбы и пожелания вы будете излагать впредь Махмудниязу, он — мне, а я, в свою очередь, — хану. Однако есть один вопрос… этот вопрос очень интересует нашего великого хана, поэтому ответ я хочу услышать сам… — Главный визирь помолчал, потом произнес внятно, со скрытой угрозой:- Что вас заставило перейти на нашу сторону?

Первым ответил Саипназар, хотя главный визирь рассчитывал, что вначале даст объяснение Ерназар-младший.

— В нашей стране испортилась погода, и испортил ее Алакоз. Как?.. Если мы оказывались внизу — нас затапливало водой, если мы находились наверху — нас пронизывал ветер. Поэтому я решил, решил добровольно, оставаться подданным хивинского хана. Я привык к хивинскому климату, он мне очень подходит.

— Голод и медведя заставит плясать да дуть в дудку! — сразу же пустился в объяснения и Адил. — Сам не успел заметить, когда и как, но в руках Алакоза я превратился в голодного медведя. Слава аллаху, вовремя опомнился! Вспомнил, хвала аллаху, пословицу: «Хоть тони в глубокой воде, да не переходи через мост, построенный глупцом!» Очухался я от воплей о «судьбе народа» и «Каракалпакском ханстве», смекнул, что оказался на мосту, возведенном безумцем Алакозом вместе с самозванцем Зарлыком… Не пожелал переходить по этому шаткому мосту, не пожелал! И вот я здесь!

— Из ружья всякий сумеет выстрелить, да не каждому суждено попасть в цель! — веско вымолвил Ерназар-младший. — Зарлык держит в руках ружье, да он не из тех, кто попадет в цель… Самые меткие стрелки, по-моему, находятся в Хиве… Не нужно нам двух ханств!..

Главный визирь пригласил всех в помещение по соседству. Там содержались соколы, вместе со своими би-ями перебежавшие на сторону неприятеля. Главный визирь и им тоже задал свой каверзный вопрос. Соколы потупились, засмущались, неловко переминались с ноги на ногу.