Несломленный. Находим силы, падая в бездну. Практики исцеления для тех, кто пережил психологическую травму

Макдональд Мэри-Кэтрин

– У Лорен сильный стресс. У нее ведь и правда очень важная работа. К тому же, она так сильно меня любит, поэтому не может быть, чтобы она специально хотела сделать мне больно, – оправдывает ее Сэм. А Лорен после сильной ссоры даже обращает абьюзивное поведение в шутку:

– Между нами такая страсть, что порой она выходит из-под контроля!

Произошла подмена понятий, при которой конфликт и жестокое обращение изображаются как доказательство сильной любви, а не ее опровержение.

Стоит заметить, что власть в такого рода отношениях не принадлежит исключительно одному или второму партнеру. Власть – это сила, и ее направление может меняться. В какие-то моменты партнер, подвергающийся насилию, обретает большую власть, чем тот, кто насилие применяет, пусть и временно. Такое

происходит, когда жертва решается уйти, а абьюзер сам начинает вести себя как жертва, умоляя партнера остаться, сожалея о своем ужасном поведении и обещая, что теперь все будет по-другому. Хоть и кажется, что власть перешла к прежней жертве, неравномерная расстановка сил в очередной раз мешает разорвать этот замкнутый круг.

Связь между партнерами в таких отношениях бывает особенно сильной, поскольку, чем дольше они в них находятся, тем меньше понимают самих себя. И это затягивает их обоих, поскольку индивидуальность каждого стирается и переходит в зависимость от расстановки сил между ними. В глубине души они верят, что единственный способ разобраться в себе и своем поведении – оставаться в этих отношениях.

Еще одна причина, по которой так вредно сводить сложную природу травматической привязанности к убеждению «я притягиваю токсичных людей», заключается в том, что токсичных людей не бывает. Лорен не токсичный человек – она лишь ведет себя токсично. Ее поведение обусловлено стечением обстоятельств и паттернов, из-за которых она, вероятно, и сама не может объяснить своего поведения.

Это ни в коей мере не снимает с нее ответственности и не делает ее поведение приемлемым. Абьюз приемлемым не бывает. Это значит лишь то, что, чтобы выйти из цикла абьюзивных отношений, сначала их нужно понять. А чтобы их понять, нам нужно отказаться от ошибочного представления о том, что Лорен токсична, а Сэм притягивает токсичных людей. Потому что, сводя к этому ошибочному представлению всю сложную динамику отношений, мы упускаем самое главное.

Когда Лорен просыпается на следующий день после того, как запустила в Сэма бутылкой, она ведет его в кафе не потому, что она злостная манипуляторша. Так она пытается загладить свою вину за поведение, которое сама не может объяснить. Из-за травматической привязанности оба партнера оказываются в ловушке. Они оба теряют равновесие и контроль над собой. Они оба рискуют разбиться вдребезги при каждом столкновении.

Повторение травматической привязанности

Помните Эрику, от чьего имени я писала заявление в суд? Я расскажу вам о ней кое-что, из-за чего вы начнете сомневаться в ней еще больше, чем когда пытались понять, алкоголичка она или нет.

Это были не первые ее абьюзивные отношения. И нельзя с уверенностью сказать, что последние.

Пока что нам известно про компоненты травматической привязанности. Мы знаем, что в таких отношениях присутствует гремучая смесь расстановки сил и сложных эмоциональных качелей. Мы знаем, что эта связь постепенно лишает жертву абьюза самоощущения, что делает выход из отношений почти невозможным. Еще мы знаем, что из-за потери самоощущения этот партнер часто возвращается в такие отношения, как только испытывает тревогу или чувство незащищенности во внешнем мире.

Теперь мы начинаем понимать, как легко в отношениях формируется травматическая привязанность, но как объяснить поведение человека, который раз за разом оказывается в таких отношениях с разными людьми? Можно ли считать, что такой человек притягивает абьюзеров?

Нет. По-прежнему нет.

Забежим вперед и посмотрим, как там дела у Эрики. Вопреки ожиданиям, суд удовлетворил заявление, которые мы вместе сочинили. Эрика добилась милосердия, о котором умоляла. Судью заявление убедило, Эрике поверили, выдали судебный запрет, а бывшего мужа приговорили к двойному сроку в тюрьме. Несколько дней Эрика чувствовала себя свободной.

А потом ее накрыло чувство вины за то, что она упекла его за решетку. Она начала по нему скучать. И тут она заметила, что по-прежнему о

нем думает, ее по-прежнему к нему влечет. Поэтому, когда он обратился к ней с просьбой оплатить кое-какие счета, она ему помогла. А когда начал рассказывать, что теперь-то точно изменится, пока отбывает срок, она ему немножко поверила – снова.

Я повторяю ей то же, что уже говорил ей психотерапевт, друзья и близкие и о чем она уже читала в книгах.

– Эрика, в следующий раз он и правда вас убьет.

– Знаю, – отвечает она. – Я и сама себя не понимаю.

Она даже не огорчается, когда признается в этом, но только потому, что уже давно сидит грустная. Она и сама себя не понимает.

Каких-то фрагментов все еще не хватает.

Навязчивое повторение

Один из недостающих фрагментов указывает на Фрейда, так что вернемся в начало XX века.

В 1914 году Фрейд написал статью под названием «Вспоминание, повторение и проработка». В ней он отмечал, как странно, что вместо того, чтобы запомнить и впредь избегать негативного опыта в отношениях, пациент просто повторяет его снова. И снова. И снова. И так до посинения. Такие вещи важны, поскольку, если мы неправильно определяем причины своего поведения, то все наши отношения становятся по-настоящему сложными. Кроме того, мы рискуем так и прожить всю жизнь, раз за разом повторяя самые негативные переживания и сценарии, с какими только сталкивались.

В 1920 году Фрейд продолжил исследовать этот вопрос в своем знаменитом труде «По ту сторону принципа удовольствия», который можно было бы назвать и так: «Почему мы иногда ведем себя совершенно необъяснимо». В этой работе он выделил четыре типа повторяющегося поведения, которое очевидно противоречит его пониманию о естественном человеческом стремлении к удовольствию.

Первый тип повторения, о котором писал Фрейд, состоит в том, что какое-то событие повторяется во сне. Бывают повторяющиеся сны, где пациент вновь переживает это событие, или сны с разным содержанием, где повторяются те или иные эмоции, связанные с этим событием. И в тех, и в других снах пациент как бы «возвращается в эту [ужасную] ситуацию», а не просто «смотрит картинки из своего здорового прошлого». [44] Наша жизнь наполнена всевозможными приятными переживаниями, но о них мы обычно не видим повторяющихся снов. Почему наш разум гораздо чаще фиксируется на плохом?

44

Зигмунд Фрейд. По ту сторону принципа удовольствия. Критически-историческое исследовательское издание. Ижевск: ERGO, 2018. Пер. М. М. Бочкарёвой.

Второй тип повторения проявляется в детских играх. Фрейд описал ребенка, который выбрасывает из кроватки игрушку, плачет об утрате, а затем снова тянется за этой игрушкой – и все лишь для того, чтобы снова ее выбросить и повторить этот мучительный цикл. Как-то раз в семейной поездке я спала в одной комнате со своим младшим братиком, который, по-моему, целую неделю только этим и занимался. Мне тогда было лет шесть, и я отчетливо помню, как пыталась понять, почему он снова швыряет пустышку через всю комнату уже через секунду после того, как кто-нибудь встанет с постели, поднимет ее с пола и отдаст ему.

При третьем типе повторения пациент рассказывает о травмирующем переживании из прошлого и переживает его заново прямо во время рассказа. Фрейд отмечал, что пациенты словно снова оказываются в тех же обстоятельствах, как «если бы эти события происходили прямо сейчас, а не представлялись в форме рассказа о прошлом, который предпочел бы услышать врач». [45] Таким образом, воспоминания о травмирующих событиях, по-видимому, стирали границы между прошлым и настоящим, вызывая непреодолимое противоречие.

45

Зигмунд Фрейд. По ту сторону принципа удовольствия.