Неукротимый голод
Шрифт:
Отбросив когти жесткого света, Драккал опустил взгляд, отчаянно ища свежую идею, лучший способ, что-нибудь, что могло бы принести результаты. Его взгляд остановился на той части протеза, которая соединяла его с гнездом на бицепсе.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, на что он смотрит, но как только он понял, его сердце подпрыгнуло.
Свобода. Ваня. Назад в поместье. Мурген и Нострус.
Таковы были приоритеты, он должен был решать все в таком порядке, если хотел, чтобы Шей и Лия снова были в безопасности в его объятиях. На этот раз он устранит каждую угрозу
Драккал согнул левую руку под более острым углом и наклонился, его правая рука напряглась, выпрямляясь и вытягиваясь. Боль в плече пульсировала по всей шее. Он застонал и наклонился еще ниже, игнорируя боль и дискомфорт, пока щека не коснулась бицепса. Он проделывал это бесчисленное количество раз своими руками. Неужели так сложно сделать это ртом?
Он нащупал губами и языком защелку, и когда он, наконец, нашел маленький выступ, обозначающий внешний замок, ему пришлось напрячься еще больше — до такой степени, что он перекрыл поток воздуха через горло, — чтобы подсунуть под это клык. Он на мгновение остановился, чтобы резко вдохнуть через ноздри, прежде чем вздернуть подбородок и дернуть его в сторону.
Защелка оказала небольшое сопротивление, но, тем не менее, открылась. Драккал расслабил тело, позволив своим бесчисленным болям немного ослабить остроту, прежде чем снова опустить голову на руку. Он сунул нос в открытый паз, ища подходящий угол, чтобы нажать на спусковой крючок. Он чувствовал себя животным, роющимся в грязи в поисках какого-то неуловимого зарытого кусочка, тихо фыркая и сопя. Кончик носа надавил на спусковую кнопку, но канавка была слишком узкой, а нос слишком коротким и мягким, чтобы нажать на спуск.
Он снова вздернул подбородок и высунул язык, просовывая его в желобок. Мышцы нижней челюсти напряглись, их свело судорогой, когда он изо всех сил надавил языком. Он не уступит боли. Он не потеряет свою семью сегодня.
Низкое рычание зародилось в его груди. Он слегка отодвинул голову от руки, поддерживая контакт между ней и языком, и резко откинул ее назад.
Кнопка разблокировки ушла внутрь. Раздался слышимый щелчок и тихое шипение, когда протез отсоединился от гнезда. Драккал заставил себя выпрямиться, преодолевая затекшую шею, и повернул голову к передней части транспорта.
— Там, все в порядке? — спросила Ваня, наклоняясь в проем, чтобы оглянуться на Драккала. Черты ее лица были скрыты тенью, за исключением слабых голубых отблесков, мерцающих в глазах.
— Надеюсь, ты обмочишься прямо перед тем, как я убью тебя, же'гааш, — сказал он.
Ее глаза сузились, и она смотрела на него еще секунду или две, прежде чем снова исчезнуть за стеной.
Драккал сделал несколько медленных, глубоких вдохов. На третьем выдохе ошейник на его шее активировался. Он зарычал от боли, когда электрический ток пробежал по телу. Рычание прекратилось, когда остановился ток, превратившись в медленный, шипящий выпуск воздуха сквозь зубы.
— Ты научишься хорошим манерам, — крикнула Ваня, не оборачиваясь. — Ты научишься проявлять ко мне уважение, которого я заслуживаю.
Я проявлю к тебе уважение, которого ты заслуживаешь, когда плюну на твое безжизненное тело.
Несмотря
И, несмотря на это, Драккал не мог позволить себе больше терять время на бессознательность.
Держись, Шей, держись, Лия. Я иду за вами.
— На этот раз я дам тебе передышку, Драккал, — сказала Ваня, — и облегчу задачу, потому что я не в настроении снова выслушивать твое неуважение.
Мгновение спустя в кабине зазвучала громкая музыка с тяжелыми барабанами и басом, эхом разнесшаяся по трюму.
Я совершу благодарственное подношение предкам, когда все закончится.
Драккал подождал, пока дыхание выровняется и сердце успокоится, прежде чем позволить себе действовать. Он согласился с оценкой Вани — она не была глупой. Но и он тоже. У каждого есть свои слабости, и её недостаток был очевиден столько, сколько он её знал, даже если поначалу он был слишком глуп, чтобы заметить это. Музыка лишь подчёркивала её слабое место.
Она была излишне самоуверенной, и с годами эта самоуверенность, казалось, переросла в откровенное высокомерие.
Не отрывая взгляда от входа в кабину, Драккал заставлял себя дышать ещё медленнее. Это был его шанс. Если он провалится, вряд ли в ближайшее время выпадет другой. Всё зависело от удачи больше, чем ему хотелось, но реалист внутри подсказывал: нужно брать то, что есть.
Он осторожно извлёк культю из протеза, согнув ноги, чтобы изменить угол и позволить локтю соскользнуть с металлической конечности. Когда протез свободно повис на стене, Драккал посмотрел на свою руку из плоти и крови. Сжав губы, он медленно повернул правое запястье, закованное в наручники, и начал перемещать тело вместе с ним. Металл впивался в мех, царапал кожу и создавал большее сопротивление, чем он рассчитывал, но этого было недостаточно, чтобы остановить его.
Он остановился, когда оказался полностью лицом к стене и ладонью к себе. Он мог видеть правый край тела Вани под новым углом, это движение приблизило его на шаг или два к кабине. Ее внимание было приковано к движению окружающих машин — они ехали по одной из многочисленных полос движения и рассекали воздух над улицами и переходами Подземного города.
Драккал посмотрел на наручники на правом запястье и согнул пальцы. В кончиках пальцев ощущалось покалывание, вызванное сочетанием напряжения, положения и тугости оков. Как только часть ощущений вернулась, он бросил мимолетный взгляд на кабину, чтобы убедиться, что Ваня все еще чем-то занята, и сжал кулак.
Выдвинув ноги вперед, он уперся ими в то место, где соединялись стена и пол. Он глубоко вздохнул и, собрав все силы, потянулся правой рукой к своему протезу.
Мышцы его ног, рук, груди и живота напряглись, дрожа от напряжения. Наручник держался крепко секунду, две секунды, три. При легком встряхивании он сдвинулся на сантиметр вправо.