Неуловимая подача
Шрифт:
– На самом деле я не знаю.
– Допустим, гипотетически, она одинока. И очень доступна, – продолжает Рио. – Я бы ей понравился?
– Нет.
– Божечки, Кай. А еще быстрее в следующий раз сможешь ответить?
– Я имею в виду, я не знаю. Она дочь моего тренера, так что, думаю, будет лучше, если никто в моем окружении, – я обвожу взглядом комнату, – не будет пытаться это выяснить.
– Дочь тренера, Кай? – На лице Инди понимающая улыбка. – Интересно. Мне нравится эта сюжетная линия.
– В этом нет ничего интересного, безнадежный
– Полный надежд, – поправляет она, указывая на Райана. – Новый термин – «романтик, полный надежд».
– Ну что же, какой бы сценарий насчет меня и новой няни ты сейчас ни придумала, позволь мне его опровергнуть. Монти нанял ее без моего ведома, и я не смог ему отказать.
– Чушь собачья, – рявкает Райан. – Ты никогда не пошел бы на компромисс только потому, что хочешь угодить своему тренеру, когда дело касается Макса. Да она тебе нравится!
– Нет, не нравится. Я ее терпеть не могу, но в любом случае это не имеет значения, потому что она уже ушла.
В доме снова воцаряется тишина.
– Что, черт возьми, с тобой такое? – спрашивает Райан, нарушая тишину. – У тебя сегодня игра. Что ты собираешься делать с Максом?
Я многозначительно приподнимаю бровь, глядя на него и его невесту.
– О нет. Не смотри на нас так, – машет мне руками Инди. – Мы любим Макса, но не поддерживаем тебя. Что с ней не так? Тебе не понравилось, как она дышит? Она оказалась чересчур милой? Тебе не нравится ее любимый цвет?
– Максу она и так слишком понравилась.
А еще она чертовски соблазнительна, чтобы быть приклеенной ко мне на все лето, но эту часть я опускаю.
Инди непонимающе моргает.
– Это же нелепо. Тебе нужно позвонить ей и вернуть.
Я уже это сделал. Сразу после того, как она ушла. У меня не было возможности объяснить, что она слишком хорошо справлялась с моим сыном. Но даже если бы она дала мне такую возможность, насколько жалким я бы выглядел, признав, что причина моего к ней отношения в том, что Макс чувствует себя с ней настолько комфортно, что это заставляет меня нервничать. В тот единственный день, что провела с ним Миллер, он был доволен больше, чем в результате усилий любой другой няни, и я все испортил, потому что боюсь. Боюсь, что она будет рядом, но еще больше боюсь, что она уйдет.
– Я пытался, – признаюсь я. – Раз пятнадцать, но она меня игнорирует.
– О, ты с ней точно переспишь, – смеется Зандерс. – Секс с ненавистью или примирительный секс. Одно из двух.
– Нет, я не такой.
– Нет, он не такой, – добавляет Рио. – Потому что, если Кай кого-нибудь встретит, я останусь единственным одиночкой, а я отказываюсь быть единственным старым, грустным и одиноким среди вас. Ну, кроме Исайи, но он не в счет. Ему нравится одиночество.
– Рио, – воркует Инди. – Ты еще маленький, но когда вырастешь, сможешь переехать к нам жить, и мы будем о тебе заботиться. Райан будет готовить тебе завтраки, а ты сможешь стать нашим платоническим третьим колесом.
– Я не собираюсь готовить ему завтрак, – перебивает Райан.
– И я ни для кого не третье колесо. И даже не вздумай дразнить меня тем, что я буду жить с Райаном Шэем, Инд. Это очень
Райан тихонько смеется.
– Ладно, давайте поедим. Мне пора домой. Я надеюсь, что Монти сможет убедить Миллер дать мне еще один шанс перед моей сегодняшней игрой.
– Ее зовут Миллер? – подхватывает Стиви, присаживаясь за стол, вытягивая ноги и поглаживая живот. – Звучит мило.
Она и в самом деле милая. Как торнадо. Или стая голодных львов. Очень милая.
– Боже мой, – Рио упрекает меня за молчание. – Он даже не пытался это отрицать! Я останусь единственным холостяком. Мне придется переехать в дом моего лучшего друга и состариться с чертовым Райаном Шэем.
– Не похоже, чтобы это тебя сильно расстраивало. – Зандерс готовит блюдо для Стиви, пока мы все занимаем свои места.
Рио пожимает плечами.
– А я этого и не говорю.
Все собираются за столом, и я, прежде чем занять свое место, достаю стульчик для кормления, который держу здесь для Макса. Мои друзья по очереди кормят моего сына или развлекают его. Голубые глазенки Макса сияют, он хохочет и улыбается группе профессиональных спортсменов, которые строят ему глупые рожицы.
И хотя, да, иногда я чувствую себя чертовски одиноким рядом с этими людьми, я не могу быть более благодарен им за то, что они приняли меня в свою компанию и предоставили мне место в Чикаго, где я чувствую себя как дома.
9
Кай
Без пяти три ко мне подъезжает темно-зеленый «Мерседес Спринтер». Помимо того, что я уже знаю, кто это, потому что охране на въезде пришлось позвонить мне, чтобы пропустить машину, этот фургон буквально кричит о том, что он принадлежит Миллер.
Как и то, что из динамиков несется громкая музыка и машина едет, на мой взгляд, слишком быстро. Чертов туристический фургон. Держу пари, что сама кочевница в нем же и живет.
Когда мне позвонили и сказали, что она здесь, я был удивлен, но благодарен, что она вернулась.
Миллер паркуется, выпрыгивает с водительского места и обходит машину спереди.
– Что это, черт возьми, такое? – спрашиваю я, скрестив руки на груди и прислонившись к стойке крыльца.
– Эта старушка? – она с гордостью похлопывает автомобиль по капоту. – Мой фургон.
– Твой фургон.
– Ага. Иногда я в нем и живу.
– Ясное дело.
Она повторяет мою позу, облокачиваясь на машину и скрестив руки на груди, и на ее губах появляется легкая улыбка. Я уверен, что ей доставляет удовольствие осознавать, что она может вывести меня из себя такой простой вещью, как отсутствие постоянного места жительства, но я действительно понятия не имею, как можно жить настолько одиноко.
Загорелая, покрытая татуировками рука Миллер блестит под лучами раннего июльского солнца, световые блики отражаются от ее кольца-перегородки в носу. Новой няне Макса еще предстоит разобраться с концепцией настоящей одежды, потому что, опять же, вместо бюстгальтера она носит какой-то кусок ткани без бретелек, почти как купальник. Он тонкий и едва заметный, но ржаво-оранжевый цвет хорошо смотрится с джинсовым комбинезоном.