NeuroSoul
Шрифт:
Испытывая большую благодарность, Дэвид осторожно достал из нагрудного кармана Кубик, его грани вспыхнули навстречу солнцу. Кубик сразу начал питаться. Когда пальцы Андрея коснулись ярких граней, разноцветные пятна дрогнули, метнувшись в сторону. Теперь под подушечками пальцев зияла чернота.
— Кто это? — прошептал Кубик, и его шепот казался громче. — Ты не Дэвид.
— Я Андрей. Запомни этот химический состав. Тебя же зовут Анпейту?
— Я Кубик, Кубик! Ты мне не нравишься. Отпусти.
— А кто тебе нравится?
— Дэвид… мне нравится Дэвид. Отдай меня ему.
Пожав плечами, Андрей передал разум телохранителю. Тот заботливо принял его, раздвинул стенки каркаса и уместил туда. Когда стенки
— Тут есть еда. Мне можно питаться?
— Конечно, — подтвердил Дэвид. — Я повешу тебя на шею, ты можешь кушать, когда захочешь, или все время. И солнцем, и запасами.
Подцепив каркас на цепочку, шедшую в комплекте, он уместил Кубик на груди. Разум был довольно большой и заметный, но это ничего. Рядом не стоял его начальник, а впереди сотни километров пути, так что никому нет дела.
— Спасибо, господин Коршунов, — благодарно пробубнил Дэвид. — Я бы сам ни за что не купил этот каркас. Уж больно они дорогие.
— Такие как ты готовы залезть в кредиты ради чего-то очень нужного, несмотря на нелюбовь к долгам. А эта вещь тебе очень нужна. Солдат с кредитом — очень отвратная штука, скажу я тебе. Конторы могут тормозить тебя в самый неподходящий момент. Значит, и меня заодно. Кому это нужно? На этой чертовой планете кредиторы, похоже, имеют больше полномочий, чем законные власти. Хватит и того, что у тебя дом в долг.
— Откуда вы знаете? — смутился Дэвид и сразу понял, что сморозил глупость.
Такие как Андрей, наверняка, знают даже кто была его первая девушка. Дэвид еще и покраснел, испугавшись, что он знает о Бетани.
Андрей только покачал головой:
— Так уж получилось, что Федерация привязала тебя ко мне. В этом вопросе у меня был небольшой выбор. Мне бы не хотелось, чтобы ты был камнем на моей шее, — Андрей подошел к мотоциклу и лихо перекинул ногу через сидение. Он так и не переоделся, только взял кое-что с собой в поход, а удобную одежду забыл. — Я мог бы сам занять тебе, но не люблю глупую щедрость — долги дурно сказываются на работе. С тобой могут быть некоторые затруднения. Просто болтайся где-нибудь рядом и постарайся не делать глупостей.
Три раза — отметил Дэвид. За их знакомство он уже в третий раз захотел раздавить ему голову. У него возникло это желание несмотря на помощь Андрея и радость от удачной покупки. Мама всегда говорила, что удача ему улыбается. Но она не упоминала, почему рядом с ней всегда идет какой-нибудь огорчение. Сколько бы Дэвиду не везло, ему еще ни разу не получилось порадоваться как следует.
Долина Маринер всегда притягивала к себе зевак и любителей умереть там, где не ловит связь. После терраформации каньоны значительно обмелели, и их остатки заполнились водой. Рваный каменистый шрам на теле планеты превратился в сеть морей и океанов. Исключение составлял только Лабиринт ночи, оставшийся сухим и разветвленным, словно трещины в битом стекле. Даже после терраформации он полз по бокам Марса многие и многие километры и нырял на метров пятьсот вглубь, а то и на весь километр. Вода сюда не доставала. Прохладные бризы с морей становились пустынными еще на полпути к Лабиринту. Ветра здесь дули, играя на пустых флейтах каньонов, песок сдирал кожу, а искатели приключений регулярно оставляли свои жизни в каменной паучьей сети.
Дэвид совсем не горел желанием углубиться в скалистое нутро Марса. Ему и здесь хорошо. Светит солнце и не так темно, как в городе. Можно погреться и поболтать с Кубиком, хотя он и не знал, о чем. Впрочем, ему просто нравилось думать, что ему отвечают, не важно что. А сейчас придётся гоняться за какой-то ошибкой, хотя он даже не знал, правильная ли была отгадка. Что, если Андрей промахнулся? А, что еще хуже, придумал?
Надевал Дэвид шлем очень тщательно. Усаживал на большую голову, прилаживая все заклепки и
Туристов стало прибывать — не игроки ли это? Судя по тому, что одежды у них были темнее, чем обычно, и очень функциональные, они явно не глазеть пришли на крутые валуны, свисавшие со скал. Почти у всех Дэвид заметил походное снаряжение и много воды. Его посетило тревожное чувство. Не потому, что им наступают на пятки, а потому, что кое-кто думает так же, как Андрей. А, значит, и как Нэнсис.
Может, сны Кубика были правдивы и живых статуй уже не существует? Андрей сказал, что к утру кладбища станут чистыми. Дэвид представил руины памятников и сорванные цветы, затоптанные грубыми подошвами сапог. По спине спустились мурашки. Нет, ему не хотелось об этом думать, и он просто нажал на газ, поспешив за Андреем. Не хватало еще упустить его из виду и потеряться в толпе, связь-то не работает. Дэвиду не хотелось доставлять никаких проблем.
Глава 13. Проблемы
— Чертово солнце. Эта жара скоро меня доконает.
— А я думал, вы не городской ищейка.
Андрей пропустил замечание мимо ушей. Городской — значит слишком изнеженный. Городским он не был, однако… Полюсные пустыни Венеры, желтые пески Сахары, неэкранированные Серпы Луны — каждый раз он терпел жару и каждый раз ныл. Дэвиду не обязательно знать об этом. Андрей родился на Земле — северным человеком, обожающим холод и метровые сугробы, и уже смирился, что северным человеком и умрет.
Начинали они с каньонов, но быстро поднялись наверх. После террафоормации трещины на теле планеты стали всего лишь шрамами, но шрамами уродливыми. Каньоны обмельчали, наверху, между широкими проемами образовались каменистые пустыни, крайне неоднородные. Здесь постоянно дули жесткие ветра, раня кожу и стесывая камни. Камней было много. Ровной поверхности почти нигде не встречалось. Приходилось петлять между валунов, чтобы не сломать транспорт.
Несколько раз у Андрея глохли антигравитаторы, в один из таких случаев он чуть не свалился с сидения, как раз на полпути к поверхности. Оставались примерно двадцать метров до вершины каньона, когда Дэвид поймал его за грудки. Оставшееся расстояние генсолдат поднимал его в том же положении, усадив на сидение сзади только через десяток метров. Ворот рубашки впился в горло, норовя удушить Андрея. Дэвид держал за черную горловину как ни в чем ни бывало, даже не моргая при этом. Андрей старался не думать, насколько это предвзято. Радовало, что он не боялся высоты, а хватка у этого здоровяка была что надо. Гораздо надежней, чем его треснувшая по швам рубашка. Байк Андрея поднимался воздушной подушкой сбоку. Вертело его так, что кружилась голова.
Чтобы продолжить путь, Андрей был вынужден в два раза уменьшить мощность, подаваемую на антигравитаторы, его байк уже не взмывал над планетой так высоко. Скорость тоже уменьшилась практически в два раза. Они парили над поверхностью на воздушных подушках, от сосуда к сосуду. Позади вился пыльный вихревой след, на эти байки Марс действовал своей истинной гравитацией — всего лишь сорок процентов от земной.
Из каньонов они вышли еще вчера, день следующего дня клонился к вечеру. Далекое небо, затянутое дымкой, было белым, словно молоко. К закату белое окрасилось в синее, будто небо хорошенько ударили кулаком, до мясистого синяка, а потом в красное — говорили, красный делает его похожим на земное. Отсюда хорошо были видны великанские горы, вспарывающие красное брюхо неба — Арсия и Павлина. Закат стекал по ним, словно кровь. Андрей знал, подойди он к горизонту ближе, из-за тумана вдалеке появится еще один гигант — гора Аскрийская, их будет уже трое, и тогда кровь зальет все небо.