Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 1
Шрифт:
В 27-м году в Польше Коверда убил нашего полпреда Войкова за участие в злодеянии, учиненном в 18-м году в Екатеринбурге над Романовыми. В ответ ОГПУ расстреляло без суда двадцать человек, среди них – члена ЦК партии кадетов, либерального общественного деятеля, старика (род. в 1866 году) князя Павла Дмитриевича Долгорукова (постановление датировано 9 июня 1927 года). Теперь в комментариях мы стыдливо указываем только дату его смерти, как будто он скончался на своей постели от разрыва сердца или паралича.
Казненным, имена которых перечислил в газетах от 10 июня 1927 года председатель ОГПУ Менжинский, приписывалось что угодно, только не участие в убийстве посла.
Этот перечень казненных, имевших к убийству Войкова такое же отношение, как наш кладбищенский сторож, почтальон или фонарщик, вызвал в моем четырнадцатилетием сердце прилив возмущения теми из кремлевской и лубянской верхушки, кто скомандовал: «Пли!»
Дети быстро забывают обиды. Я забыл «обиды» первых лет революции: голодуху, тесноту в комнатах, где я частенько лежал целый день, укрывшись с головой одеялом, – так холодно было вставать. Рассказы, слышанные мною в 22-м году, когда судили правых эсеров, я по малолетству в одно ухо впускал, в другое выпускал. Потом мне многое досаждало, многое меня тяготило, многое отвращало.
За дискуссией между сталинцами и оппозиционерами можно было следить, читая «Правду», равно как и судить об ее стиле. Оппозиционерам скрепя сердце предоставляли слово, но науськанное Сталиным быдло перебивало их, сбивало выкриками, галдежом, оскорбляло, орало: «Долой с трибуны!», наперебой выслуживалось, угодничало, лакействовало и холуйствовало. И хоть бы ругал ось-то оно сочно и смачно, пусть по-босяцки, но с выдумкой, изобретательно и виртуозно! Грубая, топорная брань – вот единственный политический прием, коим пользовался срепетированный Сталиным хор из затянувшегося пролога к трагедии с кровавой развязкой. Евдокимову, выступавшему на заседании объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 21 октября 1927 года, кричали: «Ложь, врешь, демагогия!» [35] . Стоит Бакаеву бросить реплику Бухарину: «Логики нет в том, что ты говоришь и делаешь», – как кто-то из сталинских крикунов посылает ему «дурака» [36] . Изящный острослов Тальберг мечет стрелу в Николая Ивановича Муралова: «У него голова большая, а ум маленький» [37] . «Голоса. Позор! Предатели! Мерзавцы!» [38] . Из себя выходила сталинская челядь, когда оппозиционеры попадали в самую точку. Гвалт давал возможность редакции «Правды» отделываться спа» сительными ремарками: «(…не слышно; реплика не уловлена)» [39] . Сообщение Менжинского на пленуме о том, что ОПТУ установило, будто троцкисты действовали вкупе и влюбе с бывшим врангелевским офицером, будто существует некий «военный троцкистский заговор», сталинский блок рассудил за благо не обнародовать – по-видимому, сталинцы поняли, что Менжинский оскандалился. В своей речи «тов. Троцкий», как он тогда был назван, если не ошибаюсь, в последний раз, остановился на сообщении севшего в лужу и накрывшегося зонтиком Менжинского: «…руководящая ныне фракция [40] … оказалась вынужденной обманывать партию, выдавая агента ГПУ за врангелевского офицера… фракция Сталина – Бухарина сажает во внутреннюю тюрьму ГПУ прекрасных партийцев…» Троцкий процитировал в своей речи образные слова Ленина о Сталине. Что тут поднялось! Что тут на него посыпалось! «Шпана ты этакая, меньшевик!» Особенно усердствовал и рад был стараться в те поры без лести преданный Сталину Наркомпрос Украины Скрыпник, в 33-м году покончивший с собой, ибо из него сделали вдохновителя украинского националистического центра: «Меньшевик, ступай прочь из партии!» Еще какие-то сталинские холопы горлопанили: «Долой гада! Долой ренегата!» Конец речи Троцкого был заглушен [41] . Та же участь постигла и бывшего вождя Коммунистического Интернационала «тов. Зиновьева». Ему кричали: «Довольно! Долой с трибуны! Вон! (Под шум и крики «Долой! Долой!» тов. Зиновьев покидает трибуну)» [42] .
35
«Правда» от 30 октября 1927 г. «Дискуссионный листок» № 1 к XV съезду ВКП(б).
36
«Правда» от 2 ноября 1927 г. «Дискуссионный листок» Кг 2.
37
Там же.
38
Там же.
39
Там же.
40
Так Троцкий назвал блок Сталина – Бухарина.
41
«Правда» от 2 ноября 1927 г. «Дискуссионный листок» № 2.
42
Там же.
В ежовщину исключенный из партии Демьян Бедный обвил гирляндой цветов хамского красноречия длинный публичный донос, с каким он выступил на VI замоскворецкой партконференции и в котором он излагал содержание своих частных разговоров с оппозиционерами: «…мне приходилось принюхиваться к чертовски скверно пахнущему Радеку» [43] . «Принюхиваться», сиречь – вынюхивать настроения Радека.
Радек поделился с Демьяном Бедным впечатлением от книги П. Кушнера-Кнышева «Очерк развития общественных форм». Привожу слова Радека в Демьяновом пересказе:
43
«Правда» от 1 ноября 1927 г.
«– Слушай, – говорит мне Радек, – до чего похоже:
“Эскимосы принесли с собой на север с юга гибкий, богатый язык, на котором говорили первые поколения переселенцев. Песни и сказания эскимосов – свидетели их далекого прошлого… Жизнь эскимосов как будто переломилась. В окружающих примитивных условиях она и сама стала примитивной… Надобность в прежнем богатом языке отпала. Старые песни и сказания до сих пор поются эскимосами, но смысл этих песен для современных эскимосов непонятен. Если спросить, как они представляют себе предметы, о которых сложены песни, то певцы дают явно несообразные ответы”.
Ясно? Такова, дескать, наша партия в своем большинстве. “Жизнь ее переломилась”. Она перерождается. Партийное большинство… это политэскимосы. Мы, дескать, ссылаемся на Ленина, говорим ленинские слова, но, как эскимосы, не понимаем смысла тех слов, какие мы произносим. А если спросить наших партруководителей, как они представляют себе то, о чем они говорят, то… (многоточие
Что бы сказал умница Радек, послушай он речи Брежнева, Косыгина, Шелеста, Подгорного, Суслова!
Надо отдать справедливость оппозиционерам: грубостей они себе почти не позволяли. Заместитель председателя ВСНХ Смилга, выступая 22 октября 1927 года на заседании объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б), сказал Калинину: «Тов. Калинин, ваше “верие” в строительство социализма – это же притча во языцех всей партии. Вы, идеолог капиталистического развития деревни, смеете мне бросать упрек в неверии в социализм» [44] . Евдокимов, задетый за живое одним из выкриков, огрызнулся: «Врешь нахальным образом».
44
«Правда» от 30 октября 1927 г. «Дискуссионный листок» № 1.
Более резкого выпада оппозиции я не припоминаю.
Надо отдать еще одну справедливость троцкистам. Россию они знали не намного лучше, чем Индокитай. Теоретически, конечно, были ближе к истине Бухарин, Рыков, Томский, Угланов, Рютин, Слепков и делавший тогда вид, что он всецело на их стороне, будущий «дорогой, любимый Иосиф Виссарионович». Зато «дорогого, любимого» троцкисты раскусили прежде всех и прежде всех уразумели, какими бедствиями чреват установленный им партийный режим. В 27-м году на заседании исполкома Коминтерна Троцкий заявил: «…опаснейшей из всех опасностей является партийный режим». Троцкисты уже тогда называли Сталина «диктатором» и «лидером фашистов», что явствует из речи Рыкова на X съезде Коммунистической партии Украины 20 ноября 1927 года [45] . Зиновьев закончил речь [46] обращением к Сталину и к тем, кто тогда за него распинался: «Если сказать в двух словах, то весь “текущий момент” нашей внутрипартийной борьбы сводится к следующему: вам придется либо дать нам говорить в партии, либо арестовать нас всех. Другого выбора нет». Мы теперь можем оценить точность зиновьевской формулировки. Весь дальнейший ход истории ВКП(б) показал, насколько был дальновиден Зиновьев. Мы теперь знаем, что выбрал Сталин. И теперь, когда я для проверки памяти пробегаю газетные листы, хранящие то, что давным-давно поразило меня и запомнилось в общих чертах, и пытаюсь охватить взглядом то, что тогда прошло мимо меня, становится ясно, что вся эта грызня была на руку Сталину. Правда, Троцкий привел на пленуме убийственную характеристику, которую Ленин дал Сталину, и эта характеристика многим запомнилась. Правда, Зиновьев впервые во всеуслышание заговорил о завещании Ленина и выразил удивление: «Почему… завещание Ленина стало нелегальным документом?.. Я видел несколько протоколов обысков ГПУ у коммунистов. Среди собранных “улик почти всегда фигурирует завещание Ленина”». Эти слова Зиновьева возбудили любопытство к завещанию не только членов партии, но и «широких трудящихся масс». Зато из дискуссии, как ее воспроизводила «Правда», явственно, что оппозиция проваливается, что большинство против нее, что «фракционеров» даже слушать не хотят. Зиновьев в той же речи жаловался: «Когда десяток человек, под гнетом аппарата, снимают свои подписи под заявлением 83-х, вы печатаете это недели и кричите: распад! А когда мы послали вам на днях еще (слово “еще” напечатано в газете жирным шрифтом. – Н.Л.) 1000 подписей к заявлению 83-х, вы замалчиваете это». Заявление 83-х троцкистов так и не напечатали, а о том, как освистывали оппозиционеров на пленумах, конференциях и собраний, писалось часто и подробно. Речь Зиновьева на пленуме ЦК и ЦКК в октябре 27-го года – это вопль отчаяния: «Горячая борьба платформ перед съездами у нас бывала и раньше, при Ильиче. Но исключение сотен лучших коренных рабочих-большевиков, исключение таких работников в партии, как Преображенский» Шаров, Серебряков, Саркис, Вуйович, Мрачковский… Было ли что-нибудь подобное у нас когда бы то ни было, тем более перед съездом? Я уже не говорю об обысках и арестах, о которых все больше узнает вся партия и весь рабочий класс…» «Васька» преспокойно слушал эти жалобы и пени и продолжал есть троцкистов. И не только есть, но еще и стравливать их с теми, кому он впоследствии приклеит ярлычки: «правые уклонисты», «правые оппортунисты», – с теми, кто был ему нужен до поры до времени, только для разгрома «левых».
45
«Правда» от 26 ноября 1927 г.
46
«Правда» от 2 ноября 1927 г. «Дискуссионный листок» № 2.
На том же самом пленуме выступал с речью Бухарин.
«Зиновьев (Бухарину). Во ВЦИК ты голосовал с левыми эсерами против Ленина.
Бухарин. Тов. Зиновьев, если хотите вспоминать, то вспомните, что вы мне рассказывали в 1923 году о необходимости арестовать Троцкого» [47] .
Зиновьев ударил Бухарина в пах. Бухарин взвыл от боли и от злости и, не ограничившись полемическим выпадом в стиле «От дурака слышу», еще и возблагодарил ГПУ за то, что оно, прибегнув по указке Сталина к провокации, хватает троцкистов: «Через агента ГПУ нашли человека, который работал в вашей типографии и в то же время был связан с белыми. Слава ГПУ за то, что оно это сделало!» Зиновьев своей репликой дал Сталину козырь, который он прибережет на будущее. Настанет время, когда вершителям сталинского «правосудия» понадобится связать Бухарина одним узлом с эсерами и, помимо прочих обвинений, бросить на него еще одну тень – тень причастности к покушению Каплан на Ленина. Прочитав же ответ Бухарина Зиновьеву, всякий подумает: «Хорош гусь, однако, этот Зиновьев! Сейчас целуется с Троцким, а еще недавно хотел упрятать его в тюрьму!»
47
«Правда» от 2 ноября 1927 г.
7 ноября, в день десятилетия Октябрьской революции, московские и ленинградские троцкисты вышли на улицы. Оружием служили им листовки, швабры и луженые глотки. В Москве с балкона гостиницы выступали Смилга и Преображенский. Муралов из окна Дома Советов шваброй отбивал попытку какого-то поборника «генеральной линии партии» поддеть крючком на проволоке и втащить в окно верхнего этажа полотнище с наклеенными на нем портретами Троцкого и Зиновьева. Раздавались крики: «Да здравствуют мировые вожди – Зиновьев и Троцкий!», «Ура Троцкому!».