Неверный отец. Счастье в конверте
Шрифт:
Один за другим вбиваю гвозди в крышку гроба, которой накрывается наше с Аминой безоблачное будущее. Невинный малыш похоронил нас. Как откопать потом? Как воскресить? Есть лишь один шанс – выяснить правду и доказать, что я не при чем.
– Я постараюсь вернуться как можно быстрее, - говорю будто в пустоту, и мой голос эхом отбивается от стен.
Амина стоит в проеме двери, облокотившись о косяк и обняв себя руками. Молча наблюдает, как я суматошно накидываю вещи в сумку. В глаза мне не смотрит и будто бы не слышит. Сквозь боль я настойчиво
– Устрою ребёнка в клинику, найду ему нянечку, оплачу все услуги наперед – и сразу же прилечу обратно, - перечисляю по пунктам.
– Как он? – тихо лепечет Амина после гнетущей паузы.
– Хреново, - выплевываю честно. В янтарных глазах вспыхивает огонек сочувствия, а белые зубки нервно терзают алую губу. – И я тоже, - добавляю сокрушенно.
Не хочу её оставлять здесь одну. Задницей чувствую, что нельзя. Я привык присматривать за ней, оберегать. Знаю, что со мной она в безопасности. Но как переломить ее упрямую? Хоть оглушай, взваливай на плечо и вези в чемодане насильно.
С Аминой так нельзя. Она столько от бывшего урода натерпелась, а теперь ещё и я…
Чёрт! Паскудство!
– Вы справитесь, не переживай, - участливо приободряет меня, по-своему трактуя мою фразу. Поддерживает как отца, беспокоящегося о родном сыне, тем самым подводит чёрту между нами. – Ты обязательно его вытащишь. Я верю в тебя, - выдавливает из себя улыбку, а по румяным щекам текут слезы.
– Лучше бы ты верила МНЕ, - не выдержав, повышаю тон.
В сердцах бросив сумку, резко поднимаюсь с корточек и подлетаю к ней. Беру за плечи, обнимаю порывисто, целую в сомкнутые, соленые губы.
Не откликается. Аккуратно выкручивается из моих рук, будто ей неприятно быть со мной… после другой женщины. Брезгует? Да чёрт!
– Не веришь?
Конечно, нет… Читаю это в поблескивающих от слез, покрасневших глазах.
– Амина, не натвори глупостей, пожалуйста, - прошу, ни на что не надеясь. – Дождись меня. Здесь!
– подчеркиваю твердо.
Заключаю ее лицо в ладони, вопреки слабому сопротивлению, большими пальцами стираю влагу со щек. Мы вернулись в точку отсчета, к самому началу пути. Все, что было между нами, обнулено.
– Мне больше негде, сам знаешь, - пожимает плечами, намекая на брошенную мной фразу, которую она восприняла как упрек.
– Я не хотел тебя обидеть, - виновато шепчу, касаясь носом ее скулы.
– Я дико волнуюсь о тебе, понимаешь?
– Со мной все будет в порядке. Вылечи малыша, это сейчас важнее, - произносит серьёзно. – А мы.… - отводит взгляд, - потом разберемся между собой.
Коротко киваю, отпускаю ее, чтобы выдохнула с облегчением без моей удушающей близости. Грязным предателем меня считает, и пока что у меня нет аргументов в свою защиту. Но я найду, чёрт возьми! Из-под земли достану!
– Теперь это твоя квартира. Распоряжайся ей на свое усмотрение, только не уезжай.
Достаю свои ключи и кладу на тумбочку в коридоре, рядом с поцарапанным брелоком
Горько усмехаюсь.
Надо же, как легко всё разрушилось. Наступил наш локальный конец света.
– Когда я вернусь, ты имеешь полное право не впускать меня. Я пойму, - лгу, стиснув челюсти до скрипа.
Ни хрена я не пойму! До сих пор принять не могу, что Амина так быстро подписала мне приговор. После всего…
– Я люблю тебя, - выдыхаю напоследок, обернувшись на пороге.
Ухожу без её ответа. Опустошенный, словно душу вынули.
Глава 16
Некоторое время спустя. Германия
– Какие утечки, Герман, обижаешь, - возмущенно огрызается Шольц, пока мы шагаем по коридору его репродуктивного центра. Заходим в кабинет, и он закрывает дверь на ключ. – Информация о пациентах и проводимых манипуляциях строго конфиденциальна. Биоматериал утилизируется сразу после проведения анализа, зачем нам его хранить? Тем более, его бы не стали на ком-то использовать тайно. Это подсудное дело, между прочим, а для нас репутация – не пустой звук.
– Все равно проверь, перешерсти всю клинику, - настаиваю, игнорируя раздражение коллеги. Знаю, что оскорбляю его своими подозрениями, но я в отчаянии и хватаюсь за любой шанс докопаться до истины. – Пока что это единственный крючок. Других объяснений, откуда у меня ребёнок на стороне, я не нашел.
– Сделаю, но только из уважения к тебе и в знак нашей дружбы, - отбивает каждое слово и стучит указательным пальцем по столу в такт.
– Другого бы послал, - грозно выплевывает, а я благодарно киваю. – Ты ещё в России поищи зацепки…
– Я там не обследовался – не доверяю, да и махнул на себя рукой, если честно. Отпустил проблему. Если уж твои светила мне помочь не смогли, то наши – тем более чуда не сотворили бы, - смиренно пожимаю плечами.
– Я просто продолжал вслепую принимать препараты, которые ты мне прописал.
– Без отслеживания динамики? Самолечение бездумное! – отчитав меня, хлопает ладонью по подлокотнику кожаного кресла.
– Ты меня огорчаешь, Герман, а ведь сам врач.
– Да плевать, - отмахиваюсь небрежно.
– Хуже не сделали, но и не помогли.
– Спорный вопрос. Сын же появился…
– Но я не спал с его матерью, вот в чём загвоздка, - перебиваю его, заводясь с полуоборота. Раздражает ситуация, в которую я попал.
– Может, забыл? По пьяни?
– Нет, нет и ещё раз нет, - срываюсь в яростный крик.
– Я жениться собирался, на хрена мне какая-то… невесть кто? Я даже имени её не знаю.
– Повтори тест ДНК, - с завидным спокойствием предлагает Шольц.
– Можешь у меня в клинике сдать. На случай ошибки или подмены.