Неверный отец. Счастье в конверте
Шрифт:
Тянет за собранный хвост незаметно для сидящей рядом мамы, но ощутимо для меня, и я вынуждена запрокинуть голову, чтобы смягчить боль. Касается холодными губами лба, будто провожая меня в последний путь, и я не могу побороть приступ тошноты.
– Меня сейчас вырвет, - лепечу сдавленно, стараясь не дышать его резким парфюмом и табачным дымом. Марат идеален, у него нет вредных привычек... для окружающих. Но в минуты особо дикой ярости достает из заначки сигарету. Думаю, за время моего отсутствия он опустошил все запасы.
Прикрыв рот
Сквозь шум воды слышу приглушенные голоса. Мама разговаривает с Маратом, доносится папин кашель, раздается телефонный звонок. В узком кругу они решают мою судьбу и будущее нашего с Германом малыша, но я чувствую себя чужой и ненужной в ИХ семье.
– Давай я отвезу тебя в квартиру, соберешь вещи, - преграждает мне путь Сафин, как только я открываю дверь и выхожу в коридор. Нависает надо мной, будто караулил жертву.
– Хорошо, - вяло соглашаюсь.
– Но с тобой не поеду, - выдыхаю, опустив голову. Прежде чем он вспылит, добавляю как можно непринужденнее: - Прости, у меня жуткий токсикоз, я не могу переносить твой одеколон. Боюсь, испорчу тебе весь салон, - он морщится, а я внутреннее насмехаюсь над его реакцией. Брезгливая любовь.
– Забери меня завтра, ты же наверняка знаешь адрес?
– Разумеется. Я должен был проверить, где находится моя жена, - подтверждает мои худшие опасения. Без Германа его квартира больше небезопасна. Как во время бракоразводного процесса, когда мне пришлось прятаться в поселке. – Я подготовлю нашу спальню, - обещает без стеснения. Протягивает руку к моему лицу, но, вспомнив, что меня вывернуло минуту назад, отдергивает пальцы, сжимая их в кулак до хруста костяшек.
– Пап, подвезёшь? – прошу, чтобы не вызвать подозрений.
Веду себя, как раньше, стараясь выглядеть послушной девочкой, которая всем угождает. Рано им знать, что она уже умерла - и сегодня ее тело похоронили.
– Конечно, дочка. Поехали, - он оборачивается на мать. – Марату чай сделай. Когда вернусь, договорим.
Сафин остается дома, как настоящий сын, а я ухожу, больше не чувствуя себя родной. Последние нити обрываются, сердце кровоточит, но больше не болит, словно атрофировалось.
– Ты правда считаешь, что с ним мне будет хорошо? – рискую задать отцу мучающий меня вопрос, как только мы садимся в машину. – Думаешь, надо вернуться?
– Конечно. После всего, что ты натворила, это лучший вариант. Я удивлен, что Марат вообще согласился принять тебя. Ещё и с ребёнком от другого, - бросает быстрый взгляд на мой плоский живот, который я мигом прикрываю руками. – Он широкой души человек, я бы так не смог. С твоей стороны было бы правильнее и честнее всё-таки сделать аборт, а не вешать чужого бастарда на благородного и любящего тебя мужчину. Своего родите, тем более, вы как раз планировали. Подумай об этом.
– Подумаю, - рвано выдыхаю, крепче
Остаток пути едем молча. Я услышала все, что хотела. Мне достаточно. А папа уверен, что смог достучаться до меня, поэтому спокоен.
Чмокнув его в щеку на прощание, ухожу без оглядки.
Стоит мне переступить порог квартиры, как я превращаюсь в метеор. Срываю одежду с вешалок, небрежно сгребаю вещи со столика прямо в сумку, не разбираясь. Лечу в ванную, устраиваю там такой же погром. На выходе проверяю документы и деньги.
– Телефон…
Хмурюсь, хлопая себя по карманам пальто. Наверное, оставила у мамы, но возвращаться за ним не буду.
Останавливаюсь в коридоре. На тумбе возле зеркала наша с Германом фотография в рамке. Беру её в руки… Мы были такими счастливыми. Любили друг друга сильно и беззаветно, как в последний день перед концом света. Жили, не озираясь на прошлое, дышали одним воздухом.
– Мне тяжело без тебя, - срывается с губ, и одинокая слезинка падает на стекло. Прокладывает влажную дорожку четко между нами, разделяя фото пополам. – Но я справлюсь.
Поддаюсь мимолетной слабости – и всё-таки прячу рамку в боковой карман сумки. Забираю с собой кусочек воспоминаний.
– Мне есть кому отдать эту любовь, - опускаю взгляд на живот. Внутри разливается тепло, будто малыш все чувствует, а улыбка трогает искусанные губы.
Осмелев, я оставляю в двери записку для Марата: "Не ищи меня, я никогда к тебе не вернусь". Нервно усмехаюсь, представив его искаженное гневом лицо завтра утром, когда он это прочитает.
Игрушка выбилась из-под контроля. Сломалась... Так и есть....
Будет грандиозный скандал, но меня это больше не касается...
Такси привозит меня в пункт назначения поздней ночью. На улице идет дождь, точно как в день нашего с Германом знакомства. Сердце щемит, когда мы проезжаем по знакомой дороге, а я едва различаю из окна очёртания остановки, где была беременная женщина. Интересно, как она сейчас? Счастливая, наверное, растит дочку Амину вместе с мужем.
– Приехали. Двойной тариф, - водитель указывает на счетчик и пожимает плечами. – Время ночное, да и машину по колдобинам бил…
– Бог с вами, - перебиваю его, осекая поток оправданий.
У меня нет сил торговаться, поэтому без пререканий оставляю деньги на коробке передач. Благо, в финансах я не стеснена, ведь Герман не контролировал мои траты. При мыслях о нем появляется резь в глазах, и я часто моргаю, поспешив на свежий воздух.
– Спасибо.
– Я помогу вам с багажом, - засияв, мужик выскакивает из машины прямо под ливень.
Несет мои сумки к крыльцу, а я тем временем не решаюсь постучать в дверь. Даже когда такси, пробуксовав в грязи, с ревом срывается с места, я всё ещё стою, будто вросла в бетон. Страшно. Я привыкла быть гонимой всеми…