Неверный отец. Счастье в конверте
Шрифт:
– Что это? – опешив, берет листок.
– Заявление на увольнение. Подпишите, - бросаю в приказном тоне.
– Документы заберу позже в отделе кадров.
Не дожидаясь ответа, захлопываю дверь кабинета за спиной.
– Вот и всё, - выдыхаю себе под нос. – Разведенная, преданная, теперь ещё и безработная, - прикладываю ладонь к животу. – Но больше не одна.
Не замедляя шага, достаю телефон, чтобы вызвать такси, а вместо этого машинально принимаю входящий звонок. Только потом читаю имя контакта, но сбрасывать поздно и глупо.
– Привет, пап, - отрезаю коротко и безэмоционально.
– Амина, когда ты освобождаешься? Мы с матерью узнали, что у тебя серьёзные проблемы…
– Нет, все прекрасно. У вас ложные сведения, - перебиваю, чтобы солгать не краснея. Не понимаю, когда этому научилась. – Насколько я помню, мама вообще меня похоронила.
Вздрагиваю от собственных слов. Мурашки по коже.
Раньше во мне не было такой жестокости. Из меня будто тьма сочится, хотя прежде я была наполнена светом. Что они все со мной сделали?
– Извини, дочка, - роняет ласково, а я всё равно насторожена. Наверное, нескоро смогу кому-нибудь поверить.
– Если мы бываем резкими, то только потому, что беспокоимся о тебе.
– Спасибо, но…
Осекаюсь, замечая знакомую иномарку на больничной парковке. Стекло со стороны водителя опускается, и отец машет мне рукой. Тем временем мама выходит из машины, цокает на аккуратных каблучках в моем направлении.
– Мы за тобой.
Останавливается напротив, поднимает ладонь к моему лицу. Жду, что отвесит мне оплеуху за непослушание и позор, но она нежно проводит кончиками пальцев по щеке, заправляет упрямые рыжие пряди за ухо.
На свежем воздухе накатывает головокружение, и все происходящее кажется мне нереальным.
Обхватываю себя руками, чтобы не упасть, а мама неожиданно обнимает меня, тихо шепнув:
– Замёрзла? Поехали домой, доченька?
Что-то внутри надламывается, и я соглашаюсь.
Замерзла.…
Дома пахнет пахлавой и зеленым чаем. Грею руки о горячую пиалу. Тошнота отступает, на смену ей приходит дикое чувство голода. Не выдержав, тянусь за сладостями. Тепло и вкусно, как в детстве. Так было до Марата…. И до того, как я отказалась от родителей ради Германа. Может, есть шанс всё вернуть?
Стоит мне расслабиться и поддаться хрупкой надежде, что зарождается в груди, как мама заводит беседу. И начинает её с вопроса, который ввергает меня в ступор.
– Твой неверный изменил тебе и уехал за границу со своим ребёнком?
Она не зовет Германа по имени, но легко догадаться, о ком она говорит с таким презрением.
Неверный… Пора бы выбросить Демина из сердца, но я продолжаю по инерции прикрывать его перед родителями.
– Не понимаю, кто вам сказал это?
– У нас есть знакомые в больнице, где ты работаешь…
– У вас или у Марата? – прищуриваюсь с подозрением.
– Неважно. Там только ленивый тебя не обсуждает. Это правда? – испытующе смотрит
– Значит, правда.
В полной тишине раздается трель дверного звонка, и напряженный отец, хмуро зыркнув на меня, идет открывать. Неприятное предчувствие гложет душу.
– У вас гости? Мне, наверное, пора.
– Амина, не спеши, - мама берет меня за руку, пока я прислушиваюсь к голосам в коридоре.
– Пожалуйста, не наделай опять глупостей. Мы с папой пытаемся спасти твою жизнь.
– Я вас об этом не просила, - дергаю кистью, уловив знакомый мужской баритон. Сердце уходит в пятки.
– А без нас ты не справишься, - монотонно тянет родительница, однако её гипноз на меня не действует.
– Разве год твоей свободы и независимости ничему тебя не научил? Однажды ты уже ослушалась нас и побежала за этим неверным. Где он сейчас, мм?
Душу рвет и наизнанку меня выворачивает своими вопросами. Если бы Герман сейчас был со мной, все могло быть по-другому. Мы бы готовились к свадьбе и рождению малыша вместе. Никто бы нам не был нужен. Если бы…
– Хватит, мама, мне и так плохо, - шиплю сквозь проступившие слезы.
– Иди ко мне, моя девочка. Всё будет хорошо, ты дома, - притягивает меня к себе, поглаживая по голове, как ребёнка.
– Но от беременности лучше избавиться.
– В смысле? – резко отталкиваю её и с отвращением передергиваю плечами, будто испачкалась.
– Как?
– Аборт, Амина, - без тени сожаления выплевывает мать.
– Зачем тебе это пятно на всю жизнь?
– Необязательно. Запишем на меня, - гремит за спиной уверенный голос, от которого я импульсивно сжимаюсь. – Я заткну глотку каждому, кто посмеет хоть слово сказать против моей жены.
Я бы отдала все, чтобы услышать эти слова от другого человека, но он далеко и занят своим сыном. А я здесь.… Одна…
Медленно оборачиваюсь – и встречаюсь глазами с Маратом.
– Привет, дорогая. Ты как?
Жесткие губы изогнуты в кривой ухмылке, на дне зрачков плещется чёрное пламя. Сафин разъярен, как бешеный бизон, но не подает вида. Ярость витает в воздухе, наполняет каждую молекулу кислорода, взрываясь внутри. Чувствую это только я, остальные не придают значения или… не хотят замечать.
– Здравствуй, - произношу без тени эмоций. Апатия накатывает, тоска беспросветная забивается по углам растерзанной души.
Тяжелая ладонь опускается на мою макушку, как рука дрессировщика на голову измученной, сломленной тигрицы после выступления на цирковой арене. Пальцы проходятся по волосам, раздирая локоны. Осталось бросить кусок мяса. Плети не будет – только не при родителях.
– Всем свойственно ошибаться. Я повел себя неправильно, ты оступилась. Пришло время простить друг друга, - цедит бесцветно и усыпляюще. С каждым словом грубые пальцы сильнее накручивают пряди на затылке.
– Я приму твоего ребёнка, ведь в нем будет частичка тебя.