Невероятные создания

Ранделл Кэтрин

– Это и есть свобода. Истинная свобода состоит в абсолютной власти. Без нее ты всегда будешь кому-то подчиняться. Свобода доступна только тому, кто готов взять ее силой. – Голос стал громче, в нем слышалось отвращение. – Половина мира знает, что это правда; другая половина только притворяется, что не знает. Они играют в эти лживые игры – «что я могу сделать?», «как я могу помочь?», а на смертном одре понимают, что потратили жизнь впустую. Они ничего не изменили. Они были никем – рабами случая, удачи, других людей.

Но я отказался

становиться похожим на них. Я научился впитывать гримур и управлять им. Древо – источник гримура, оно делится им со всем миром. Но теперь я поглощаю гримур, а скоро сам стану его источником. Поначалу я плутал в темноте, но все же нашел истинный путь. С каждым днем я становлюсь сильнее, а дерево – слабее. Гримур – вся магия мира – почти мой. Мое дыхание обладает силой, способной одурманить любого и подчинить его моей воле. Оно способно убивать!

Кристофер сделал шаг назад. Ветер усилился, потоки воздуха носились по пещере.

– Ты должен меня понять, – сказал мужчина. Его голос осип, и он еще больше растягивал слова. – Ко мне никто ни разу не приходил. Некоторые пытались, но ни один из них так и не добрался до центра. Поэтому у меня не было возможности убить кого-то и испытать свою силу.

В голове у Кристофера поплыл туман. Он заставил себя встряхнуться, как собака. Как Гелифен.

Надо бороться. Даже если предстояло умереть, он должен был атаковать первым. Он выхватил нож и кинулся вперед.

Существо вытянуло огромную руку-ветку и оттолкнуло Кристофера. Он упал, ударившись головой о камни, потом перевернулся, чувствуя головокружение, но все же встал и снова бросился на мужчину.

На этот раз тот не двигался. Его глаза сверкнули, а изо рта вырвалось облачко тумана. Дымка окутала Кристофера, и он почувствовал, как холодная мертвая тяжесть давит ему на голову и грудь. Он упал на колени.

– Хватит, – сказал Сфорца. – Хватит.

Кристофер отполз в сторону, прочь от тумана. Ему потребовались все силы, чтобы подняться на ноги. Губы пересохли, во рту горело. Пошатываясь, он вновь бросился на мужчину.

– То, что ты делаешь, – бессмысленно, дитя. Спектакль, который ты разыгрываешь, лишен главного – зрителей. Никто так и не узнает, сражался ты или нет. Никто не узнает и не спросит, что ты делал перед тем, как умереть.

Кристофер заставил себя заговорить.

– Это не так, – ответил он, задыхаясь. Слова с трудом слетали с его губ. – Я буду знать.

Кристофер собрал все силы и вырвался из плена усталости и страха. Он уклонился от руки-ветки, которая попыталась его удержать, и оказался у самого Древа. Ярость придала мальчику сил, и он действовал быстро. Сфорца взмахнул другой веткой, но Кристофер присел и атаковал, направив лезвие вверх. Нож вонзился в дерево и застрял в нем. Сфорца зашипел, вырвал оружие и отбросил его в сторону. Нож с лязгом упал на каменный пол, а чудовище ударило мальчика по голове.

Кристофера отбросило назад, и он упал, расцарапав ладони

о камни. Мальчик поднялся на колено – что ж, значит, он будет сражаться голыми руками. Он был готов рвать чудовище зубами, пока его не поглотит тьма. Он вспомнил о Мэл, которая изо всех сил укусила убийцу, и приготовился к атаке.

По пещере разнесся крик:

– Кристофер!

Мальчик сразу узнал голос, но это было невозможно. Ему показалось, так ведь?

Но тут крик раздался снова, и Сфорца уставился на вход в дальнем углу пещеры.

Кристофер повернулся, и железный шип, который торчал в его сердце, превратился в флагшток, на котором развернулся победный флаг.

В жизни человека случается много хорошего. Но то, что увидел Кристофер, было неповторимым: очень низко, почти касаясь ногами пола, навстречу ему летела Мэл. В руке она держала гримурный клинок Найтхэнда.

От этого зрелища Кристофер засиял, как золотой самородок.

Мэл бросила оружие к его ногам, и мальчик его подхватил. Он бросился вперед, лезвие вонзилось глубоко в кору: попался! Вопль чудовища разнесся по пещере. Кристофер наносил удар за ударом по линии, где человек и Древо срослись, пока наконец не разъединил их.

Франческо Сфорца стоял, пошатываясь из стороны в сторону. Он был маленьким, исхудавшим и очень старым, ведь большую часть жизни провел здесь, в темноте пещеры. Коричневый оттенок быстро покинул его кожу, уступив место мертвенно-бледному. Обессиленный, Сфорца опустился на землю, и дети связали ему руки и ноги веревкой.

– Я знаю обратную дорогу, – сказала Мэл. – Я здесь как дома. Следуй за мной.

Волочить за собой пленника оказалось довольно выматывающим занятием, хотя он казался очень легким. Дети остановились перед ямой.

– Может, бросим его в пропасть? – спросил Кристофер.

Мэл покачала головой. Она стиснула зубы, взгромоздила Сфорцу себе на спину и перелетела с ним через пропасть. На последних вздохах ветра она перенесла и Кристофера: они наполовину перепрыгнули, наполовину перелетели сквозь тьму. Когда дети оказались наконец на свежем воздухе, по их лицам струился пот. Дыхание ветра показалось им невероятно сладким.

Бессмертье

Кристофер и Мэл оттащили изможденного, худого и бледного, как утопленник, Сфорцу на солнце. Связанный, он лежал без сознания под деревом с шипами. Они отошли от него достаточно далеко, чтобы пульсирующая в этом человеке злоба ощущалась не так сильно.

– Ты ранена? – спросил Кристофер.

Мэл покачала головой:

– Я так много видела, Кристофер.

Во взгляде Мэл больше не светились искры детства. У нее было лицо человека, который познал древние, не сулящие ничего хорошего истины.