Невероятный сезон

Ивз Розалин

Обри уже собрались за столом для завтрака, двое младших детей ссорились из-за тостов, а мистер Обри пытался читать газету, пока миссис Обри разговаривала с ним. Средняя дочь, четырнадцатилетняя Антея, с длинными худыми руками и большими глазами, пыталась выглядеть гордо и отчужденно, но забыла о манерах, как только увидела Калли и Грацию.

Она выскочила из-за стола и побежала к кузине, размахивая чем-то.

– Грация! Только подумай, это пришло для тебя с утренней почтой.

Грация взяла пакет – это был новый номер «Философских трудов». Не обращая внимания ни на

кого, Грация листала журнал, пока не нашла свое имя и не провела пальцем по подписи.

Она сделала это. Она опубликовала первую научную статью – первую из многих, как она надеялась. И все же эта публикация стоила ей дружбы. Неужели каждое достижение будет таким горько-сладким? Нет. Она этого не допустит. Она больше не позволит чувствам затуманить рассудок.

Калли заглянула ей через плечо.

– О! Грация… это твое эссе? Блестяще.

– Спасибо. – Она хотела, чтобы голос звучал радостно, но могла расслышать в нем безразличие.

Калли развернулась, чтобы посмотреть на кузину.

– Что такое? Я думала, ты будешь кричать об этом с крыш. Ты всегда этого хотела.

Грация ткнула указательным пальцем в имя на странице: «Л. М.»

– Это мистер Левесон, – тихо объяснила она. – Это его статью я… Я не знала.

– Кто такой мистер Левесон? – спросила Антея.

– О! О, Грация, – охнула Калли.

– Теперь все кончено. – Грация закрыла журнал, положила его на стол рядом с пустой тарелкой и села в кресло. – Было ли еще что-нибудь кроме этого?

Тетя Софрония кивнула.

– Записка от твоей матери. – Она передала Грации через стол квадратную карточку.

«Моя дорогая Грация, это пришло тебе сразу после того, как ты уехала. Хотя признаю, что понимаю лишь одно слово из пяти, я рада за тебя. Я также рада, что у тебя хватило предусмотрительности не указывать свое полное имя – немногие джентльмены мечтают, чтобы их жена оказалась синим чулком! Я хотела бы, чтобы у нас были столь же радостные новости о Талии, которыми мы могли бы поделиться, но Адам до сих пор не напал на их след, хотя продолжает искать, а я – молиться. Даст Бог, скоро у нас будут новости получше».

Она подняла взгляд.

– Вы читали это?

Тетя Софрония кивнула.

– Твоя мама вложила карточку в письмо ко мне. – Она взглянула на Калли.

Хорошо… значит, Грации не придется читать это вслух. Ее задело то, что мама не могла просто порадоваться ее успеху, хотя Грация знала, что та делает все возможное, чтобы понять ее.

– Мне следует вернуться в Лондон, – сказала она.

Она бы предпочла остаться в деревне, где могла бы погрузиться в учебу и избежать неприятных встреч. Но, с другой стороны, она знала, как, должно быть, волнуется мама, ожидая в Лондоне известий о Талии, и решила отбросить собственные желания.

– Зачем? – спросила тетя Софрония.

– Ты ничем не сможешь помочь там, а твоя мама слишком занята, чтобы сопровождать тебя на светские вечера. Лучше останься здесь, пока все не уляжется.

– Мама захочет, чтобы я утешила ее, – сказала Грация.

Старшие Обри переглянулись. Антея хихикнула.

– Что? – требовательно поинтересовалась

Грация.

Калли улыбнулась.

– Грация, дорогая, ты во многом выдающаяся личность, но утешение – не твоя сильная сторона. Ты настолько же утешительна, как жук.

– Мне нравятся жуки! – сказала Грация, начиная злиться.

– Конечно, – ответила тетя Софрония. – Но когда моя сестра расстроена, ей нужны ласковые слова, затемненная комната и хороший роман, чтобы успокоиться. Твой папа и ее горничная прекрасно о ней позаботятся. На самом деле, думаю, Гармония предпочла бы, чтоб ты осталась тут, где могла помочь мне, пока мы ждем новостей о Талии.

– О, – произнесла Грация. Ее негодование стихло так же быстро, как и разгорелось.

Беспокоясь о маме, она совсем забыла, что, должно быть, чувствует тетя Софрония.

– И, возможно, – сказала Калли мягче, – твоя мама догадывается, что тебе сейчас неприятно находиться в городе.

Грация опустила взгляд. Она не будет думать о мистере Левесоне. Она не станет… черт побери. Вот, она о нем думает.

Антея просияла.

– Это из-за мистера Левесона? Он один из твоих кавалеров? О, как бы я хотела поехать в Лондон и найти себе кого-то. Вам там понравилось?

Калли и Грация переглянулись через стол, скорчив гримасы.

К счастью, им не пришлось что-то отвечать, потому что Урания заявила с отвращением:

– О, пойди охладись, Антея. Никто не хочет говорить о кавалерах.

После чего тетя Софрония отчитала ее за грубость. Урания возразила, что Фредерик постоянно так говорит. Антея сказала, что Урания – неблагодарная маленькая интриганка, тетя Софрония обратила гнев на нее, и начался всеобщий гомон.

Воспользовавшись тем, что все отвлеклись, Грация взяла «Философские труды» и ускользнула в свою комнату. Возможно, прочитав другие статьи, она вернет себе тот рациональный взгляд на мир, который всегда культивировала, это избавит ее от мучительных сомнений и постоянных мыслей о том, что могло бы быть, если бы она действовала иначе.

XXVIII

Новая надежда

Талия

Забрала муза строки и спрятала слова, Того не замечала я неделю, месяц, два. И бросилась искать, но мой язык затих. Хочу сказать я что-то, но не родится стих. Искала в своем сердце, покуда не нашла Для чувств своих и мыслей все верные слова. Талия Обри

Двор конюшни наполняло движение – пассажиры выходили из экипажа, вторая карета пыталась объехать первую, чтобы выехать на дорогу, конюхи спешили через двор к лошадям. Талия замерла в нерешительности. Это так на нее не походило. Она, как правило, была той, кто знала, чего хочет и как этого достичь. Но сейчас она чувствовала себя непривычно: маленькой и уязвимой, словно моллюск, потерявшийся на пляже без раковины.