Невеста последнего принца
Шрифт:
Как водится, обсудили непогоду. В качестве общих знакомых сошли гостеприимные хозяева – все сплошь проверенные люди Короны. Вообще, принц и не ждал много от этого разговора за завтраком. Ему просто важно было посмотреть на графиню при свете дня, услышать как она говорит, увидеть, как держится. А вот возможность поговорить должна появиться после завтрака. И эту возможность Рихард упускать не собирался.
После завтрака молодые люди решили пройтись по саду. О том, что такое предложение последует, Рихард благоразумно заранее предупредил через слуг. И, поскольку возражений от дам не последовало, он спокойно повторил это предложение уже вслух. Дамы, как и ожидалось, приняли идею прогулки благосклонно. В общем, пока обе стороны всячески демонстрировали готовность договариваться.
Уже гуляя по
Вместо декоративных изгородей, разделяющих или затеняющих отдельные участки сада, вовсю щетинились колючками кусты шиповника или боярышника. Место ухоженных клумб занимали не менее ухоженные грядки с аптечными и кухонными травами. Даже лаванда – неизменный житель любого замкового сада, росла стройными рядами ровно подстриженных кустиков. Вместо паркового пейзажа на склоне холма красовались ровные ряды молодых плодовых деревьев. На молодых вишенках уже вовсю распускались первые цветы.
– Как вам нравится сад, графиня? – Брякнул принц не подумавши, и тут же мысленно отвесил себе подзатыльника. Чего он ожидал? Что дочь владетельного вольного графа начнет рассыпаться в восторгах при виде грядок со шпинатом?
– Э-эм-м… Интересная концепция. Разумно, практично… – Нашлась с ответом Мария-Фредерика, заслужив как минимум еще один бал за чувство такта.
– Да уж, действительно, практично. – Рихард улыбнулся, давая понять невесте, что оценил ответ. – И, к сожалению, никакой романтики.
– Мне доводилось встречать у вас в королевстве чудные оранжереи, - Все так же осторожно заметила графиня. – Очевидно, не для всех подданных Его Величества практичность – на первом месте.
– Не для всех. – Не стал спорить Рихард, подумав, что надо бы узнать, у кого же это там такие «дивные» сады. – Однако, здешний амтсманн с супругой – люди немолодые, благочестивые и, действительно, очень практичные. Для них горшочек шиповникового пюре зимой намного важнее, чем мимолетный аромат десятка розовых кустов.
– А у нас дома сейчас распускает цветы миндаль…
Фраза прозвучал слегка невпопад, но было в ней что-то, на что Рихард просто не нашел, что ответить. То ли тщательно скрываемая тоска по дому, то ли что-то еще. Но любые слова казались здесь не совсем уместными. И лишь пару минут спустя принц заметил, не столько продолжая разговор, сколько заводя новый: «К вашему приезду в Люнборге как раз расцветут сады. Уверяю вас, зрелище, достойное самого взыскательного взгляда».
Разговор завершился, оставив у обоих его участников чувство легкой неудовлетворенности. Вроде бы, встречались, говорили, и даже вели более-менее содержательную беседу. И, тем не менее, Рихарда не отпускало чувство, что ничего так и не было сказано. Не просто ничего важного, а вообще ничего, словно все слова значили не больше, чем шелест листвы. Хотя, даже по шелесту опытный воин определит место, где укрылся враг. А здесь… просто звуки.
Почему-то вспомнилось, что с Греттой ему не нужно было все это словоблудие. Их разговоры всегда были с толком, по делу. Рихард попытался вспомнить, о чем они обычно разговаривали с Греттой, и не смог. Память услужливо подсовывала эпизоды, когда говорил он, делясь текущими делами, из тех, само собой, которыми можно делиться за пределами дворца. Гретта обычно садилась напротив, подпирая щеку рукой, и слушала. Иногда задавала ничего не значащие вопросы. Он пытался ответить на них наиболее понятным языком, от чего мысли сами собой укладывались в голове. А чаще всего им было просто не до разговоров. Слишком редко удавалось обоим вырваться, чтобы тратить драгоценные минуты на болтовню.
Со своей невестой принц Рихард встретился еще раз за обедом. На этот раз – в компании амтсманна с супругой, начальника замковой стражи и командира обоза. Почти сразу после обеда Рихард уехал. Воспоминания нахлынули, тревожа и мешая сосредоточиться. И чем глубже
Потому что новая невеста – это не добрая Гретта, которая все эти годы любила просто так, просто за то, что он есть. У графини фон Шатцфельз наверняка есть свои амбиции. А еще есть семья, которая возлагает большие надежды на этот союз. В общем, в этом браке открывается обширное поле для торговли. Только, пожалуй, обрабатывать это поле Рихард будет не прямо сейчас. Отцовский приказ выполнен, невесте оказаны почет и всяческое уважение. Так что нечего заставлять добрых людей, вроде рыцаря Гиду с семьей, тесниться. Пусть-себе графиня отдыхает в королевском замке, сколько захочет. А ему – принцу – и во дворце есть чем заняться.
*** Фредерика, как и принц, тоже не могла избавиться от ощущения, что расстояние между ней и принцем не сократилось за этот день ни шаг. Весь день они словно танцевали сложный придворный танец, тщательно выверяя каждое па в бесконечной череде движений. Но то ли в музыку вкралась где-то фальшива нота, то ли кто-то из танцующих забыл выучить урок, но каждое движение друг к другу неизменно отдаляло их с принцем Рихардом еще дальше.
Попрощавшись с женихом, Фредерика решила еще раз прогуляться по саду. На этот раз ровные грядки же не умиляли, а скорее раздражали. Словно все ее девичьи страхи, позабытые было за время дороги, вдруг ожили в один миг. Строгая северная рачительность смотрела на будущую принцессу из-за каждого куста и словно бы шипела: «Романтика – это для трубадуров и королевских дочерей. Жене третьего принца подобает быть благочестивой и скромной особой». Точно так же, как любила повторять в детстве строгая фразская гувернантка, пытаясь заставить маленькую Рике быть немного серьезней.
Из задумчивости ее вывел голос Магдалены. Оказывается, компаньонка уже некоторое время пыталась дозваться задумавшуюся графиню.
– Что, прости?
– Я говорю, Фредерика, что вас можно только поздравить. – повторила Магдалена, ничем не выдавая своего недовольства. В конце концов, не ей пенять графине, вздумай та слегка замечтаться. – Жених ваш молод, недурен собой и учтив.
– Да… - Рассеянно ответила Фредерика, продолжая сосредоточенно разглядывать кустик тимьяна. – И холоден, как ночь в горах.
– Сдержанность в мужчине – не порок, - поджала губы Магдалена. – А вы бы поменьше читали тех срамных книженций, которые (Творец, сохрани его и помилуй его душу!) ваш любезный братец шлет вам из своих Университетов. Они там в южных краях и сами всякий стыд позабыли, и других учат. А вы начитаетесь, а потом страдаете. То цветочков вам в саду не хватило, то кавалер недостаточно убедительно вздыхал… - Уймись, Магдалена, - мягко одернула компаньонку Фредерика. – До сих пор поэзия если и вводила кого в искушение, то только в искушение творить. А сады для того и придуманы, чтобы создавать красоту. Для пользы есть поля и огороды.
– И толку в той красоте, когда зимой детей накормить нечем? – Магдалена отступилась, но все еще продолжала ворчать вполголоса. – А здесь – и красота, и польза. Я, пожалуй, побеседую с местной хозяйкой, если вы не против.
– Да пожалуйста, - равнодушно повела плечом молодая графиня. – Выезжаем только завтра, так что почему бы и нет.
Ворчание Магдалены начинало понемногу раздражать. За то время, что они провели вместе, Фредерика привыкла воспринимать компаньонку в качестве своего рода «голоса разума» - скучного, ворчливого, но, нем не менее, незаменимого. Однако, недели в дороге, когда дамам волей-неволей приходилось проводить вместе большую часть времени, заставили о многом задуматься.
Например, о том, насколько чуждой выглядела всегда Магдалена на светских мероприятиях, доступ на которые ей открылся со вступлением в должность. Понятно, что компаньонка и должна своей скромностью уравновешивать юность сопровождаемой. Но, все же, при дворе графа Моритца никто не требовал от молодой женщины, что она будет вести себя, словно нонна. Да и разговоры…