Невеста в бегах. Гуси, грядки... герцог?!
Шрифт:
Он пил шампанское как гусар. То есть залпом.
Анника еле успела подхватить опустевший бокал — Петрович, дрыгая лапами, застрял в нем головой и едва не уронил на пол.
Но обошлось.
Зато спиртное крепко ударило ему в голову.
Тотчас же, словно Петрович ничего не ел.
— Сразу такая легкость во всем теле образовалась! — прокудахтал он радостно, маша крыльями.
— Да тише ты! Тише! — шикала на него Анника, пытаясь изловить буяна и упрятать его хотя б под кресло.
Но
В Петровиче проснулась неукротимая шальная императрица.
Петрович тоже желал развлекаться и танцевать!
Он улизнул, увернулся от Анники, и ринулся в свет.
— Петрович! — в ужасе прижала ладони к щекам она.
А Петровича было уже не остановить.
Словно тать в ночи, он появлялся то тут, то там.
Вскакивал на столы и осушал одним махом оставленные без присмотра бокалы с шампанским — и с кое-чем покрепче.
Совершенно окосевший, но еще более ловкий, он расклевывал шоколадные конфеты. Некоторые заглатывая целиком.
Анника пыталась его догнать, честно.
Но он все время ускользал от нее, выворачивался из ее рук, и несся галопом к другому месту с лакомствами, не привлекая внимания окружающих.
Отяжелевший, переваливаясь с боку на бок, после шампанского и шоколада, он бежал к корзинкам с фруктами и поглощал виноград.
И уже совершенно расслабленный, довольный и пьяный, Петрович, непойманный и гордый, направился к танцующим парам.
— Я сегодня та-а-акой непредсказуемый! — квохтал он. — Я прям девочка-девочка! Я прям из сказки принцесса! И та-а-ак танцевать хочется! Уи-и-и!
Он подпрыгнул, ухватился клювом за чей-то подол и повис, словно прищепка.
Обладательница юбки кружилась, и Петрович вместе с ней, как на карусели.
Ветерок красиво трепал поясок его халатика.
— Уи-и-и! — пищал счастливый Петрович, отцепляясь от одной юбки и перепрыгивая на другую.
И продолжая кружение по залу.
Так он допрыгал и до меня.
В первый миг мне показалось, что мне на подол просто кто-то наступил.
Но, мельком оглянувшись, я увидела толстый снаряд, прицепившийся мне на платье.
Счастливый снаряд.
Потому что глаза у Петровича, хоть и смотрели в разные стороны, а были наполнены счастьем.
Холодея от ужаса, я кружила этого гедониста на платье и делала отчаянные знаки Орландо.
— Что такое? — подозрительно спросил тот. — Вы же не заигрываете со мной так странно, Эстелла? Это выглядит пугающе. Как будто вы мне голову хотите оторвать.
— Вообще-то следовало бы! — сердито зашипела я.
— Что такое?
— Петрович у меня на хвосте! Вот что такое!
Орландо глянул мне через плечо. Петрович все еще волочился, прикрепленный к моему платью, и тянул радостное: «Уи-и-и!».
Орландо
— Сейчас мы решим эту проблему! — и он уверенной рукой направил меня прочь от танцующих.
Следом за нами с ловкостью индейца последовала и Анника.
Мы кружились и вальсировали сначала до края зала, потом в дверях, а затем и в коридор прокружились.
Тут Орландо остановился, юбка моя прекратила бешено вращаться, и отяжелевший Петрович шлепнулся на пол с подолом, зажатым намертво в клюве.
— Попался! — налетела на него Анника.
Она ухватила его за бока и отодрала от моего платья.
Петрович был совершенно косой.
— Ой, — проговорил он. Глаза его вращались в разные стороны. — Что-то мне не хорошо…
— Этого только не хватало! — вскричала Анника, отстранив от себя пьяного Петровича и держа его на вытянутых руках. — Его сейчас стошнит?!
— Не должно, — ответил Петрович, прислушиваясь к бурлению в собственном организме.
— Быстрее на воздух! — скомандовал Орландо, и мы дружной толпой ломанулись вниз по лестнице, к выходу.
— Петрович, терпи! — вопила Анника, таща его, ошалевшего, на вытянутых руках. — Терпи, миленький!
— Терплю, — смиренно отвечал Петрович, хотя выражение его куриного лица становилось все страннее и страннее.
Мы вывалились в темноту и прохладу летней ночи, и Петрович вдруг издал душераздирающий крик.
— Что, что?! — ахала Анника. — Тошнит? Живот крутит?!
— Кудах! — орал Петрович, пуча глаза и вытягивая шею. — Твою куриную мать за ногу!
Я только сейчас сообразила, что он расщедрился на очередное яйцо!
И оно будет посерьезнее, чем алмазное?! Потому что Петрович никак не мог его исторгнуть?!
— Да что с тобой такое?! — пискнула Анника. И тут Петрович исторг. Яйцо покатилось по брусчатке, звеня, и я кинулась его ловить.
Красивое блестящее яйцо, выточенное из нежного розового перламутра.
Оно было на трех гнутых золотых ножках в виде стилизованных львиных лап, и украшено золотыми, с бриллиантами, меридианами, золотыми стеблями ландышей с жемчужными цветами и эмалевыми светло-зелеными листьями.
На верхушке яйца поблескивала золотая, в бриллиантах и рубинах, герцогская корона.
Я, поднимая яйцо, нечаянно потянула ее, и она отскочила. Яйцо распалось, раскрылось шестью лепестками, по краям украшенными золотыми нитями с вкрапленными в них алмазами, и в яйце оказались два новеньких, блестящих золотых обручальных кольца.
— Совет да любовь, — всхлипывал пьяненький Петрович, бессильной тряпочкой свисая с рук Анники.
— Петрович!.. — только и смогла вымолвить я.
Это ж надо, так ради меня расстараться!..