Невесты Шерраби

Грегори Кей

Закрыв глаза, чтобы Зак не видел ее слез, Эмма легла на него и прижалась губами к губам.

Зак взял ее за плечи и приподнял.

— Нет, — сказал он. — Не…

— Пожалуйста. Пожалуйста, Зак. Только один раз.

— Нет.

Эмма потянулась и положила руку на его пах. Зак застонал и заставил ее лечь на бок.

— Маленькая ведьма, — прошептал он, не отрываясь от ее губ. — Ты понимаешь, что со мной делаешь? — От прикосновения его пальцев по спине Эммы побежали мурашки.

Но когда рука Кента скользнула между ее ног, а язык

начал описывать сводящие с ума кольца вокруг соска, Эмма забыла обо всем на свете. Она стонала, запускала пальцы в его волосы, а когда Зак повернул ее на спину, начала извиваться всем телом, стараясь поскорее достичь вожделенного обладания. А Зак смеялся. И лишь тогда, когда она думала, что вот-вот умрет от желания, Кент наконец лег на нее и дал то, о чем криком кричало ее тело. Медленно — так медленно, что Эмма стонала от нетерпения, — он опускал бедра, пока не вошел в нее. Она жадно впилась зубами в его нижнюю губу. А затем его зубы нашли самое нежное место на ее шее. Потом мужские руки спустились ниже и обхватили бедра Эммы, не давая ей двигаться.

— Зак! — вскрикнула она. Он снова засмеялся, отпустил Эмму и начал глубоко вонзаться в нее, пока каждая клеточка ее тела не испытала наслаждение, которое нельзя было отличить от боли.

Остального она уже не помнила.

Проходили минуты. Она тихо лежала под ним и думала: нет, Зак не хочет, не может хотеть расстаться с ней. Разве теперь это возможно? Теперь, когда они оба узнали, что такое любовь?

Она все еще таяла от блаженства, когда Зак, не говоря ни слова, скатился с нее и лег на спину.

Едва Эмма тихонько захныкала и потянулась к нему, как зазвонил телефон.

Она вздрогнула. Мир не смел напоминать им о своем существовании, не смел! Но когда она выпуталась из простыни, Зак уже взял трубку. Еще до того, как он поднес ее к уху, оттуда послышался мужской голос:

— Эмма? Зак у тебя?

— Это я, — ответил Зак. — Привет, Саймон.

Эмма следила за выражением его лица. Вполне естественная секундная тревога сменилась ошеломлением и недоверием.

— Ты что? — спросил он. — Когда? Кто? Ага, понял. Сентябрь. Да, конечно, подходит. Да, да, будем.

Потом настала пауза, и он спросил:

— Эмма? Да, здесь. — За этим последовало лаконичное: — Нет. Точно нет. — Он послушал еще немного и сказал: — Гмм… Хорошо. Ладно. — Затем Зак еще несколько раз повторил "ладно" и положил трубку.

— Что там такое? — спросила Эмма. — Это был Саймон, да?

— Да. — Зак лежал к ней спиной. — Он женится. Я должен быть у него шафером. Его таинственная невеста позвонит позже. Наверное, хочет, чтобы ты была ее подружкой. Саймон заказал нам билеты на самолет. Рейс через две недели. Я сказал, что мы прилетим.

— Правда? — спросила Эмма.

— Правда.

Эмма потянулась к Заку, но он спустил ноги на пол и сел. С тех пор, как зазвонил телефон, он ни разу не посмотрел на нее.

Она лежала неподвижно и смотрела на его обнаженную спину.

— Вчера вечером мы забыли поесть, —

пробормотала ошеломленная Эмма, чувствуя, что говорит невпопад, но не зная, что сказать.

Зак засмеялся. По крайней мере, ей показалось, что засмеялся.

— Нет, не забыли, — сказал он. — Мы сделали ошибку и заменили одно блюдо другим. В следующий раз будем умнее, правда?

Глава 7

Оливия стояла у дверей маленькой каменной церкви с колокольней, притворяясь, что ей не страшно. Но чтобы не дрожать, ей приходилось тесно прижимать к бокам руки, обтянутые холодным белым шелком. Неужели слишком поздно? Она смотрела на нарядные шляпы и платья тех, кто сидел на скамьях. Что она, Оливия Нейсмит, делает в приходской церкви святой Марии, в этом священном месте, где венчалось больше невест Шерраби, чем может сохранить человеческая память? Рядом с алтарем стоял витиеватый памятник прежнему владельцу поместья и его жене как неизбежное напоминание о том, что Оливия здесь чужая.

У нее тоже имелись предки, но до них никому из присутствующих нет дела.

Поправив белую шляпу с красной лентой, она вопросительно посмотрела на мужчину, флегматично стоявшего рядом. Алистер Камерон, новый муж ее будущей свекрови, вызвался доставить Оливию в церковь. Этот спокойный маленький человечек сразу понравился ей, потому что был добр и понимал, что она нервничает.

Алистер улыбнулся и взял ее под руку.

— Пошли? — спросил он, когда зазвучал орган и на скамьях задвигались, чтобы лучше видеть.

Оливия кивнула и оглянулась на Эмму. Она попросила кузину Саймона быть ее подружкой не только потому, что Эмма понравилась ей с первого взгляда. Беда заключалась в том, что ближайшая подруга Оливии Сидони сама уехала в свадебное путешествие, сестра Эллен был вынуждена отклонить предложение Саймона оплатить ей дорогу в Англию, так как на днях должна была родить второго ребенка, а те женщины, с которыми Оливия дружила, когда была замужем за Дэном, давно разбрелись.

Эмма не сводила печальных глаз с Зака, но, заметив взгляд Оливии, улыбнулась и подняла вверх большой палец.

Оливия расправила плечи, подчиняясь судьбе. Она приняла решение. Теперь нужно было совершить официальную церемонию и вручить себя — к добру или к худу — высокому незнакомцу, стоявшему у алтаря.

Идя по проходу рядом с Алистером, она продолжала дрожать. Несмотря на ясную погоду, в церкви было холодно. День ее венчания с Дэном тоже был холодным. Тепло, смех и горе пришли позже. Но сегодня она дрожала не от холода.

Оливия подошла к Саймону, без улыбки ждавшему рядом с Заком, и увидела, что свет, лившийся сквозь окна из цветного стекла, озаряет его лицо сиянием бронзы. Оба мужчины, облаченные в нарядные костюмы, были импозантны каждый на свой манер. Зак приветливо улыбался, но Оливии придала сил не его улыбка, а прикосновение руки Саймона, сжавшей ее холодные пальцы, когда она наконец одолела путь по бесконечному проходу.