Невидимки
Шрифт:
— По-моему, нет.
Она смотрит на меня поверх очков:
— Вы не в курсе? Они перестали с вами общаться?
— Ну, теперь, когда Роза нашлась, официально расследование завершено. Отца мальчика искать нас не просили; он, похоже, смылся. Так что я больше не занимаюсь этим делом.
Звучит это, наверное, жалобно.
— Вполне можно отправиться в заслуженный отпуск, — смеется доктор Хатчинс.
В отпуске я не был с тех пор, как от меня ушла Джен.
— Пожалуй, стоит об этом подумать.
Хатчинс подходит к шкафу и вытаскивает пластиковый пакет, в котором хранится один из деревянных цветков, найденных в могиле. Он раздавлен и потемнел, но остался узнаваемым, и мне немедленно вспоминается дед. Когда мне было около восьми лет, он дал мне ножик —
— Вы же мне его не…
— Что вы, нет.
— Можно мне его сфотографировать? Это может пригодиться.
— Думаю, у меня должна где-то быть лишняя фотография…
Доктор Хатчинс принимается рыться в своих папках: у нее там, наверное, есть копии всего на свете. Вдобавок она выдает мне фотографию золотой цепочки, зацепившейся за позвоночник. Я чувствую прилив энергии. Я прикидываю, за сколько времени смогу добраться отсюда до Янко.
— Еще один вопрос: могли останки пролежать там двенадцать лет?
— Двенадцать? Вполне. Я бы сказала, что такое возможно. Но тогда это не может быть мать вашего мальчика.
— Да.
— А почему именно двенадцать?
— У его отца была сестра, которая погибла двенадцать лет назад. В семнадцатилетнем возрасте.
— А она не страдала тем же заболеванием?
— Не знаю. Если верить официальной истории, нет. Но я теперь не слишком верю официальным историям. Предположительно она погибла во Франции в автомобильной аварии, но никаких похорон не было. Да и сама смерть нигде документально не зафиксирована. Может, всю эту историю сочинили для отвода глаз.
Она вежливо слушает, но я вижу, что мои безумные теории не слишком ее занимают. Разговор перескакивает на ее предстоящий отпуск в Швейцарии. Она рассказывает, что каждый год ездит туда заниматься альпинизмом вместе с мужем и дочерью. Они, все трое, врачи, но члены ее семьи имеют дело с ушами, носами и глотками живых, и только одна она по кусочкам собирает мертвых.
56
Джей-Джей
Нас всех допросили, хотя не думаю, чтобы у кого-то были какие-то подозрения в том, что мы виноваты в пожаре. Очень много вопросов было про Иво, но мы не могли на них ответить, потому что не знаем ни где он, ни почему сбежал.
Про то, как он, возможно, поступил с мистером Лавеллом, мы тоже упоминать не стали. Я думал об этом, и как бы странно это ни прозвучало, но у меня просто язык не повернулся это сделать. Должен признаться, я цеплялся за идею, что это останки Иво нашли в трейлере, даже после того, как нам сообщили, что тело принадлежит пожилому человеку и что на нем были кольца деда Тене.
Полицейские рассказали нам, что, по их мнению, произошло. В то утро мы с мамой спозаранку выехали в Лондон, чтобы отвезти Кристо в зоопарк. В обед ба с дедом решили съездить навестить каких-то друзей. Они сказали, что хотели взять деда Тене с собой, но он не захотел и настоял, чтобы они ехали без него, так что они оставили его одного, несмотря на то что чувствовал он себя неважно. Я не стал ничего говорить, хотя и разозлился на них, потому что кто я такой, чтобы высказываться? Оставшись в одиночестве, он подъехал к трейлеру Иво, оставил кресло снаружи и заполз в трейлер. Там он облил всю мебель бензином, включил газ и зажег спичку. Пожарные нашли его на полу рядом с плиткой. Они сказали, он должен был задохнуться еще до того, как до него добрался огонь.
Они сказали, ему не должно было быть больно.
Сомневаюсь, знают ли они такие вещи наверняка или только говорят, чтобы не так ужасно было об этом думать. Единственное, чего никто не может объяснить, — это почему дед Тене забрался для этого
В общем, они сказали, что он сделал это нарочно. Что он хотел покончить с собой. Ба не смогла с этим смириться. Она велела мне никому не рассказывать то, что нам сказали в полиции.
— В конце концов, — заявила она, — мы не можем знать наверняка, что это не была чудовищная случайность. Как у них вообще язык повернулся сказать про него такое? Откуда такие сведения? Они ведь его не знали.
Я тогда покосился на маму. Я видел, что она, так же как и я, не представляет себе, как что-то подобное могло произойти случайно. Но мы не стали ничего говорить.
Конечно, я не могу ничего утверждать наверняка, но я помню, как странно он вел себя, когда я в последний раз был у него в трейлере. Теперь, когда я вспоминаю, о чем он тогда говорил, мне кажется, он прощался со мной. Я никогда раньше не видел, чтобы он плакал. И хотя я считаю Иво трусом и презираю его за то, что он сбежал и оставил нас всех разгребать последствия того, что он тут наворотил, про деда Тене я так не думаю. У него не было никого, кто от него зависел бы. Он был старый. Он был инвалид. Он пережил все беды, какие только можно представить, а в последнее время на него навалилось еще и новое нездоровье. Я плачу. Если бы я тогда вернулся в его трейлер, может, все было бы по-другому? Никто не может ответить на этот вопрос, потому что я не задаю его вслух.
Молва разносится быстро. А если речь идет о цыганах — очень быстро. Надо было устраивать прощание, потому что люди начали спрашивать, когда можно будет приехать проститься. Но сделать это оказалось не так-то просто, потому что полицейские забрали тело для дознания. А потом еще вышел спор из-за трейлера.
Трейлер деда Тене, несмотря на то что дед погиб не в нем, после его смерти стал мокади. Когда приехала тетя Лулу — это было два дня спустя, — она сказала, что старые «Вестморланды» стоят кучу денег, так что нужно его продать, а деньги приберечь для Кристо, у которого много потребностей и который теперь единственный потомок деда Тене (дядя Иво не в счет, потому что он сбежал). Ба ужасно разозлилась и сказала, что трейлер надо сжечь, и вообще, его следовало сжечь еще много лет назад, после того как умерла баба Марта. На самом деле его надо было сжечь, когда умерли двое их старших сыновей. А раз уж его не сожгли тогда, то после гибели Кристины были просто обязаны. В общем, если послушать ба, этот злосчастный трейлер должен был быть сожжен уже четыре раза, а значит, он четырежды мокади, если до сих пор цел и невредим. Мне приходилось видеть ба в гневе и раньше, но такой рассерженной я еще никогда ее не видел. Лулу тоже была в ярости. Она сказала, что если дед Тене (теперь они все говорят «наш брат», вместо того чтобы назвать его по имени) решил оставить трейлер после смерти Марты, то это было его дело, потому что он надеялся, что она вернется и увидит его, а Кристо понадобится всякое оборудование и специальная помощь, и все это стоит денег. Она сказала, что за трейлер со всеми вещами можно выручить по меньшей мере тысяч пятнадцать фунтов. Что многие покупают для прощания с покойником какой-нибудь трейлер подешевле, а потом избавляются от него, и вообще, дед Тене ведь умер не в этом трейлере. Когда тетя Лулу все это высказала, она посмотрела на маму, как будто ожидала, что та ее поддержит, но в таком вопросе мама никогда бы наперекор бабушке не пошла. Меня никто не спрашивал, но я был согласен с ба. Я считаю, хватит с нас уже бед, а деньги — это всего лишь деньги. Кристо, который ничем не заслужил всего того, что на него свалилось, достоин, чтобы это наконец прекратилось. Мама сказала, что она за то, чтобы сжечь трейлер, и я этому порадовался.