Невидимый враг
Шрифт:
Потому что прямо посреди моей уютной постельки, сидит, развалившись, некто. И это некто смотрит на меня ненавидящим серебряным взглядом, при этом зажимая нос обеими ладонями.
Прячусь поглубже в своём коконе из одеяла, оставляю только глаза.
— Н-ну прости, — бормочу пристыженно. — Я того… не привыкла, чтоб тут ещё кто-то спал.
Гость отнимает ладони от покрасневшего носа и осторожно трогает кончиками пальцев, проверяя целостность. Рявкает на меня:
— Я, знаешь ли, тоже не привык, чтоб у меня бабы
Ах, вот так, значит!
Суживаю в ярости глаза и прикидываю, какой бы из некоторых моих… скажем так, экспериментальных эликсиров притащить сейчас из лаборатории. Чтоб продолжить эксперименты, так сказать.
— Вот и шёл бы к этим, которые не залёживаются! А честных девушек оставил в покое!
Мы смотрим друг на друга испепеляюще пару минут. И вот чего он? Кровь даже не идёт. Не так уж сильно и приложила. Надо было посильнее. Видимо, что-то такое читается в моих глазах, потому что уголок рта сердитого чужака неожиданно дёргается в такой, совершенно контрастирующей общему выражению лица улыбке.
— Ладно, прости. Погорячился. Я спросонья злой всегда. А тут ещё такое… неласковое «доброе утро».
От его извинений теряюсь совершенно. Как и от улыбки.
— Давай заново! Добр-р-р-рое утр-р-р-ро….
И мурлычащий кот начинает медленно перетекать в пространстве. По направлению ко мне.
Прячусь в свой кокон уже с головой.
— Ну вот. А я только настроился… на более позитивное начало дня.
Взвизгиваю и чуть не подскакиваю, когда моей высунутой из кокона ноги касается горячий, влажный язык. Прям по пальчикам! Щекотно!
Спешно засовываю неосторожно забытую конечность обратно, в безопасное место.
— Эй! Так и оглохнуть недолго, — смеется чужак. — Что за дурацкая привычка чуть что, сразу визжать?
— А чего ты?..
— М-м-м… Зверь просил передать, что на вкус ты тоже ничего. Дашь ещё чего-нибудь облизать?
Как-то странно он себе представляет «позитивное начало дня». Я к настолько позитивному позитиву морально не готова.
— Передай своему Зверю, что такими темпами следующее, что он оближет, будет мой веник.
— Невоспитанная ты всё-так хозяйка! Совершенно не умеешь привечать гостей.
— Можно подумать, у меня за шесть лет они часто бывали.
— Сколько?!..
Осторожно высовываюсь обратно. Чуть-чуть. Мы встречаемся взглядом — он оказывается неожиданно близко, нависает прямо надо мной, чужак даже сидя намного выше меня. Молчу и впитываю то странное, чего совершенно не ожидала — удивление, непонимание… сочувствие — что читаю в серебряных глазах. Мне это почему-то слишком приятно, чтоб отворачиваться.
— Почему? — прерывает молчание он.
Ничего не отвечаю.
— Ты сирота?
Помедлив, киваю всё-таки. Колкими искрами в животе — ощущение от его сочувственного молчания.
— Это же не повод жить одной! У вас в горах тьма народу. Кто-нибудь бы приютил.
Царапает это его «у вас». Точно, нездешний.
— А мне не нужен «кто-нибудь». И вообще, мне и одной отлично.
— Нельзя такой девушке одной, без защиты, — снова слишком серьёзный, и у меня снова совершенно непонятная реакция организма на его заботу. — Тебе объяснить, что может случиться?
— Например, заведётся какой-нибудь наглый кот, которого никаким веником будет не вымести? — предпринимаю неловкую попытку пошутить. — Ты, кстати, когда всё-таки планируешь выметаться?
— Планировал через пару дней, — задумчиво отвечает кот, не сводя с меня тяжёлого, неподвижного взгляда.
У меня юмор для ответа заканчивается — я вообще не совсем по этой части. А серьезно — не хочу. Почему-то уверена, на мои серьезные вопросы он опять не ответит. Поэтому — особенно когда взгляд помимо моей воли куда-то не туда стёк — выбираю, естественно, вариант с бегством.
Обратно в кокон одеяла. Бубню оттуда сдавленно:
— Ты одеваться в принципе у меня дома не собираешься? Или это такой хитрый способ, меня отсюда выжить и забрать себе всю кровать целиком?
Смешок.
Скрип досок моей многострадальной кроватки.
— Так и быть. Пойду, пожалуй, гляну, что там от вчерашних зайцев осталось. Сюда заглядывать не буду, не трусь, переодевайся спокойно.
С огромным трудом сдерживаюсь, чтоб хоть одним глазком не вылезти и не проводить взглядом. Естественно, только для того, чтобы убедиться, что он и правда ушёл. А то мало ли. От таких котов наглющих чего угодно можно ожидать.
Выжидаю всё-таки какое-то время для приличия — пока из-за стеночки не раздаются шумы.
Звякание посуды, скрип двигаемого стула, посвистывание…
Встаю, переодеваюсь в льняное домашнее платье, заплетаю косу, и всё это время невольно прислушиваюсь к ним.
Слишком уютные какие-то звуки. Так и привыкнуть же можно. А мне нельзя привыкать.
Становится грустно. Пара дней, сказал?
— Ого! А здесь у нас что? Та-а-ак… Остаться на подольше становится всё более заманчивым вариантом.
Сломя голову несусь в кухню.
Так и есть! Зараза наглая нашёл вход в лабораторию.
И теперь стоит, задумчиво изучает откинутый квадратный лючок, под которым спускается лестница в подпол. Да как он?..
Заслышав мой топот, вскидывает на меня смеющийся взгляд.
— Ты что, правда думала, я под твоим этим куцым ковриком не нащупаю здоровенное стальное кольцо?
Сглатываю комок в горле.
Чёрт бы его побрал, этого кота. С его слишком чувствительными босыми лапами. На голых… ну ладно, почти голых… гостей я как-то не рассчитывала, когда прятала.