Невидимый враг

Снегова Анна

У чужака глаза тоже серебряные.

Но он совершенно точно впервые видел эликсир невидимости.

Ещё какими-нибудь эликсирами злоупотреблял? Побочный эффект от перевоплощения в барса?

Ух, сколько вопросов! Из длинного-предлинного списка у меня к нему. Еще хотя бы на один бы мне он ответил! А то молчит, как партизан на допросе. Даже имя не назвал, зараза блохастая.

— Ты что такая странная? Запыхалась вся, красная. И сердечко бьётся. Признавайся, опять натворила что-то?

Знал бы ты, братик, что.

Плохо

всё-таки, когда тебя читают, как раскрытую книгу.

— Эксперимент — секретный. Результаты пока не покажу.

Знать бы ещё самой, к чему этот мой «эксперимент» приведёт.

Рассеянно скольжу глазами по широкому металлическому браслету на крепком запястье брата, на котором изображён рычащий барс с сапфировыми глазами, символ рода. Мне такой больше не положен, я теперь считаюсь «ничья». Без пяти минут друид — то есть бесполое существо без рода, без племени…

Жаль, котик со всей своей эрудицией про «бесполость» будущих друидов как-то не догадывается, когда в тёмных углах меня зажимает.

Щёки начинают гореть сильнее, я нагибаюсь, чтоб разобрать сумку с подарками, которую притащил брат. Очередной перегонный куб вместо того, который у меня лопнул в прошлом месяце, отлично! Кое-как пытаюсь высвободить тяжеленную конструкцию из мешка, она застревает…

— Ив! Ты что у меня, взялась за ум и мясоедом наконец-то заделалась?

У меня сердце уходит в пятки, когда понимаю, что Арн заметил обглоданные кости на столе. Выпускаю из рук неповоротливый куб, он глухо шмякается об пол гладким металлическим боком. Хорошо, наглый котяра решил так и не делиться, и потому на столе всего одна тарелка с костями. Правда, их столько… что прекрасно понимаю удивление брата.

Бросаюсь вперёд и загораживаю от него стол. А то мало ли, еще следы клыков на костях разглядит! Делаю вид, что забыла посуду помыть, спешно тащу всё к печке, запихиваю под заслонку, от внимательных глаз подальше.

— Да вот, захотелось что-то…

— И хорошо, давно пора было — а то стала тощая, смотреть страшно. Буду тогда ещё и мясо тебе приносить.

Арн наклоняется, легко достаёт застрявший перегонный куб, водружает его на стол, со дна мешка на свет божий выуживаются мои любимые южные орехи и сухофрукты.

— Смотрю, прошлый подарок доела уже?

— Д-да-а! Было очень вкусно. Ты самый лучший брат на свете!

Вранье. Ни одного персика так и не досталось мне.

Брат довольно хмыкает, и к моему ужасу, садится на недоломанный котиком стул, явно с намерением его окончательно доломать — а значит, уходить сразу не планирует. И всё же какая-то часть мозга отмечает, что у котика фигура гибкая, не такая массивная, как у моего братишки, и он намного осторожнее обращается с предметами в моём доме. Арн — как горы Таарна, могучий, твёрдый, крутой. Чужак же…

Стремительная горная река. Текучая, неудержимая, быстрая.

И почему-то подумалось — не приведи господь увидеть когда-нибудь их схватку! Потому что я понятия

не имею, кто победит, слишком они разные.

— Ой, ма-амочки! — взвизгиваю, когда с улицы на стену кидается что-то здоровенное, мохнатое, в крупных пятнах на шикарной шкуре. Аж дрожит вся конструкция. Ездовой барс моего брата показывается в окне, скалит яростную пасть. Упряжь и нагрудная пластина вся в металлических заклёпках, герб нашего рода на груди, драгоценные сапфиры поблескивают в унисон разъярённым глазам дикого зверя.

— Гром, фу! — бросает повелительно брат. Зверь прекращает угрожать стёклам в моей скромной хижине, но по-прежнему недобро заглядывает внутрь и принюхивается. Огромные клыки в пасти всё ещё оскалены, нос морщится, кончик пушистого хвоста ходит ходуном.

— Брысь! — командует Арн, и барс, наконец-то, слушается своего повелителя, хоть и с очевидной неохотой. — Прости, Ива! Не знаю, что на него нашло. И всю дорогу странно ведёт себя. Беспокойно. Да у меня и самого душа не на месте, честно говоря. Скажи, тебе твоё чутьё друида ничего не подсказывает?

Он смотрит за окно, на синюю кромку горной гряды, и хмурится.

— Н-нет…

Разве что, надевать на ночь одежду позакрытее. Но это к делу не относится.

— Знаешь, сестрёнка… я чувствую, что-то не так. Лес притихший. Звери в горах попрятались. Что-то грядет.

Он переводит на меня карий взгляд, и на мгновение я снова вижу в радужке серебристые искры.

— А потому, Ива, я буду снова настаивать.

— Нет, и не проси! — скрещиваю руки на груди упрямо. — К тебе не перееду!

— Мэй очень рада будет. Она переживает, как перед каждыми родами. С тобой рядом ей будет спокойнее. Ты же знаешь, как она тебя любит! И племяшки. И про барсиху свою вспомни, скучает по тебе до сих пор. Про себя молчу. Ты одна у меня осталась. Вся душа изболелась, как ты тут.

Отворачиваюсь, чтоб не разреветься. Делаю вид, что протираю тряпочкой печную заслонку.

— Ты же знаешь, я сама выбрала свою судьбу. Меня никто не заставлял. Поэтому останусь здесь, и не проси.

Он припечатывает кулаком по столу так, что подскакивает глиняная кружка.

— Это глупый, устаревший обычай! Я не хочу, чтобы моя сестра прожила всю жизнь одинокой и несчастной!

Это ты погорячился, братишка! Знал бы ты, насколько я тут «несчастна»… что уже мечтаю иногда, скорей бы снова насладиться одиночеством.

— Ты заслуживаешь лучшего, Ив! Ты заслуживаешь человека, который будет о тебе заботиться. Неужели тебе никогда не хотелось своей семьи? Детей? Чтобы рядом был мужчина, для которого ты будешь самым дорогим, что есть в жизни?

Кривлю губы в горькой усмешке. Могу себе позволить, Арн не увидит. Хочется сказать, что не всем так повезло, как Мэй. Встретить такого однолюба и надёжного до мозга костей человека, как мой брат. Есть ещё на свете гулящие коты, у которых девушки по кроватям долго не залёживаются.