Невидимый враг

Снегова Анна

— А ну-ка! Отстали от тёти Ивы, живо! Лучше попрощайтесь как следует! — строго отчитывает их Мэй.

Господи, ну как на край света провожают!

Я еле отцепилась.

Ушла на другой конец двора и стала отворять ворота.

Лишь бы заняться чем-то.

Лишь бы не смотреть, как за моей спиной брат, обняв родных, направился к двери в сарай, где до сих пор стояла в карауле вооружённая стража.

А у самого Сердце Полуночи на поясе.

Скрипят ворота.

Я не слышу кошачьих шагов, конечно

же.

Но Взгляд ощущаю спиной. Всей кожей. Всей душой. Но не оглядываюсь, хотя и тянет, будто цепями.

Решаю, что лучше вообще сегодня не буду смотреть на своего кота. Можно было бы, конечно, и не идти вовсе… но я знала, что потом пожалею. Нельзя малодушничать. Я должна убедиться, что он благополучно пересёк границу, что они с братом не перегрызлись и не переубивали друг друга по дороге.

В конце концов, всё справедливо. Наша с ним история всего лишь совершает полный круг, и мы возвращаемся к тому, с чего начали.

Горы Таарна. Граница с Империей. И один наглый бродячий кот, заповедные тропы которого по странной причуде судьбы привели его на нашу землю. Таарн чуть не отобрал у него жизнь — но хочется верить, кое-что и дал взамен. Показал, что не одну только ненависть могут нести друг другу наши народы. Я лишь надеюсь, что на новых дорогах своих мой кот хотя бы иногда станет меня вспоминать.

Твёрдый нос тычется под коленку.

Брат немедленно оттесняет кота от меня, не даёт идти рядом.

Бросает странный взгляд на моё лицо. Я поспешно вытираю ресницы и снова отворачиваюсь.

Арн мрачнеет, но ничего не говорит.

А что тут скажешь?

Я сама виновата. Это ведь я нарушила главную заповедь друида. Всё-таки мудры были предки, что запрещали друидам сердечные привязанности. Когда эти связи обрываются, раненое место слишком кровоточит.

Секунды сливаются в минуты. Минуты — в часы.

До самой границы мы идём в молчании. Лиственные деревья сменяются хвойными, они цепляются за каменистую почву, оплетают корнями крупные валуны, покрытые серыми мхами. Пахнет хвоей, сырой землёй и можжевеловыми ягодами. Тропа уходит всё выше и выше, идти становится непросто. Слева выныривает обрыв, смотреть под ноги приходится внимательнее.

Спину жжёт тяжёлый серебряный взгляд.

Арн идёт слева от меня, загораживает от пропасти. Тоже всё время поглядывает на меня сумрачно. И в конце концов, когда солнце клонится к неровному горизонту, а мы уже вступаем в предгорья — не выдерживает:

— Ив, так надо. Так будет лучше!

Я рассеянно киваю. Пригибаюсь, потому что хвойная лапа едва не ударила в лицо.

Да знаю я, братик. Ему здесь не место. Он и не собирался оставаться. Не уверена точно, что именно собирался в самом начале, но безумно рада, что тот план остался в прошлом.

Запинаюсь о какой-то камушек, но успеваю ухватиться за висящую над тропою ветку.

А

брат вдруг резко останавливается и оборачивается.

И взрывается.

Я никогда, никогда в жизни не видела, чтобы мой всегда спокойный и рассудительный брат злился так.

— Доволен теперь?! Посмотри на неё! Это ты с ней сделал! Она всегда была как солнышко — неунывающее, светлое, всегда дарила всем своё тепло и душу… А ты… её погасил!

Я оглядываюсь растерянно. Чего он? Зачем… всё же нормально…

И в этот момент снова все мысли вылетают из головы, я будто спотыкаюсь, налетев на стену.

Прямо за моей спиной в двух шагах стоит барс.

Смотрит только на меня своими серебряными кошачьими глазами. Как будто пытается залезть в душу.

Я смущаюсь и отвожу взгляд. Ну чего Арн пристал к парню? Насильно мил не будешь.

— Не выдумывай. Всё со мной хорошо. И будет еще лучше, — говорю тихо.

Потом замечаю, на что направлен серебряный взгляд. А это пальцы мои дрожат на ремне сумы. Прячу скорее руки под плащ.

Арн смотрит на барса, тяжело дыша.

А тот… вдруг оборачивается к нему и наконец-то удостаивает своего внимания.

Короткий рык.

Кивает лохматой башкой куда-то в сторону.

И взмахнув пушистым хвостом, уходит медленно-грациозной кошачьей поступью. Туда, где справа от тропы маячит рощица лиственниц.

— А, так ты наконец-то решил поговорить, придурок мохнатый?! — рычит брат.

И пружинисто следует за ним, проламывая собою подлесок.

Я пугаюсь.

Кидаюсь к брату, хватаю за локоть… он выдёргивает руку.

— Тут чтоб стояла! Не ходи за нами.

— Но… пожалуйста, только не переубивайте друг друга! Пообещай мне!!

Арн хрустит кулаком. И усмехается мрачно:

— Не переживай, сестрёнка. У нас просто будет сейчас мужской разговор!

* * *

Спорить бесполезно. Что один, что второй — те ещё упёртые идиоты, как дело доходит до принципов.

Чувство беспомощности захлёстывает с головой.

Поэтому просто сажусь, как была, под ближайшую ёлочку и обнимаю колени. Прислушиваюсь изо всех сил, пытаюсь ловить отголоски «разговора»… лучше б этого не делала.

Через лесок до меня доносятся низкий звериный рык и глухие рявкания брата.

Чтоб Арн орал на кого-то — этого я тоже в принципе за всю жизнь не припомню. Тем более, так. Горы тряслись, и хвоя с ёлок осыпалась. Птицы побросали гнёзда и испуганно с веток поулетали. Я бы не удивилась, что и птенцы раньше времени вылупились.

Даже я напугалась, признаться честно.

А потом… низкий баритон. Спокойный, невозмутимый. До боли знакомый. Звуки этого голоса заставляют все волоски на теле встать дыбом.