Невидимый враг

Снегова Анна

И никогда бы, никогда бы не пускать больше из своих объятий.

Но огромный кот тычется носом в шею, и я понимаю, что всё-таки пора возвращаться к своим. Тем более, что вся толпа уже ввалилась на широкий двор… встала кругом… кого-то выпихнули на середину… я снова не вижу, кого.

Вцепившись правой рукой в серебристую шерсть, как будто если отпущу, снова его потеряю, медленно иду обратно.

Перед моим котом расступаются все.

И даже у людей моего брата опасение в глазах.

Даже не хочу представлять, что он там такого вытворял в этой вылазке, что к моему

зверю прониклись таким уважением бывалые вояки, которые не первый год по диким горам Таарна шатаются.

И наконец, как-то само собой получается, что мы с Зором попадаем в первый ряд.

Я в полном шоке взираю на людей в центре круга. Это четверо рослых и могучих мужчин. Но сейчас они на коленях, в грязи и крови, и руки связаны за спиной. Я всех их знаю. Они таарнцы, все как один. Но одно лицо мне особенно знакомо — и почему-то я не удивляюсь, когда вижу именно его.

Рыжий Торн.

Тот самый, который с напарником, что стоит сейчас в пыли на коленях рядом с ним, приходил ко мне в хижину и так напугал. Кого чуть не проткнул насквозь летающими ножами невидимый Зор. А теперь смотрю на злобный взгляд исподлобья, направленный на Арна, на гигантский кровоподтёк на пол лица, явно оставленный могучим кулаком брата, и понимаю… может, мы бы многих бед избежали, если бы ножи Зора тогда попали в цель.

Арн стоит над ним, сжимая рукоять меча, висящего на поясе, до побелевших костяшек. И видно, что огромным усилием воли сдерживается, чтоб не вытащить Сердце Полуночи.

— Давай, падаль! Скажи при всех теперь, повтори при Совете, при друиде нашем повтори, что ты мне сказал, когда я тебя нашёл.

Торн скалится окровавленными дёснами и смачно плюёт ему под ноги.

— А что говорить? Это все в Таарне знают! Если б ты сдох, не оставив потомства, мой клан по старшинству получил бы власть! Если б не притащил сюда из проклятой Империи эту стерву зеленоглазую и не настрогал ей спиногрызов. Я всегда был более достоин быть Вождём! А ты стоял на пути и мешался. Как заноза в заднице.

Глава 17

Я невольно оглянулась на окно спальни под самой крышей, где читался силуэт Мэй за шторой. Конечно, она не стала оставлять ребёнка или выходить вместе с младенцем туда, где столько посторонних людей, барсов и оружия. Но она следила из окна. И всё слышала. Каково ей было снова узнать, что её присутствие в жизни Арна — как бельмо на глазу для некоторых жителей нашей страны?

А ведь в Торне сейчас говорит не только ревность к моему брату. Конечно, они с детства с ним соперничали, и Арн всегда был на шаг впереди… но потом он привёз себе из Империи невесту. И рыжий захотел Мэй себе. Они с Арном бились на ритуальном поединке шесть лет назад, на празднике невест, на котором победителю доставалась рука девушки. Старый и унизительный обычай, мой брат потом и его отменил тоже. Но факт остаётся фактом. Рыжий снова проиграл. И его зависть и ревность к моему брату лишь возросла.

Значит, все эти годы он планировал месть. Не получилось в открытую — стал думать, как сделать всё исподтишка… искал сообщников, вербовал сторонников, пускал слухи, разжигал недовольство… а потом, наконец,

перешёл к решительным действиям.

И тут до меня доходит ещё одна правда.

— Это вы… убили Колина? — срывается с моих губ, и в наступившей тишине мой голос звучит неожиданно громко.

Рыжий ухмыльнулся.

— Идиот просто оказался не в том месте не в то время. Бродил по горам, шатался там — тебя, между прочим, друидка, охранял! Сказали же, чужак в Таарн проник какой-то. Вот он и дёргался, как ты там одна в лесу без защиты. А ты всё юбкой вертела и нос воротила от парня, бесстыжая. Хоть бы дала парню напоследок, а то так и помер небось девственником. И от нас тоже воротила. Всё недотрогу корчила.

Под моей рукой встал дыбом подшёрсток. Барс страшно зарычал и обнажил гигантские клыки.

Люди рядом отшатнулись.

Я обняла своего кота руками, не пустила кинуться. Шёпотом попросила ждать. Я ещё не всё узнала. Хотя мне так хотелось разжать руки. Сердце обливалось кровью за бедного Колина. Он ведь и правда меня любил. Он умер из-за меня… нет, нельзя. Не буду брать на себя ответственность за чужие преступления. Иначе как жить дальше с таким пятном на совести?

— Не только он ведь ходил по горам? — продолжаю спрашивать. Пока Торн в какой-то отчаянно-самоубийственной браваде щерится в ухмылке и соглашается отвечать. — Вы со своим подельником тоже там зачем-то ошивались. И в один трагический день он встретил в горах вас?

Торн не стал отпираться.

— Тупоголовый просто увидел, как мы пещерного барса ловим. Нет, чтобы сделать вид, что ослеп, да мимо пройти! Но некоторых же так тянет погеройствовать. Так что попёр прямо на нас. Ещё и жёлтых саламандр в корзине заметил, которых мы на яд пустить собрали. Язык за зубами держать отказался. Короче, сам виноват.

Моё горло сжало спазмом. Больше я ничего не могла сказать.

По рядам пошёл возмущённый и удивлённый шёпот.

Может, хоть теперь они увидят истинное лицо человека, которого многие из них слушали. Которому некоторые хотели служить.

Мрачный голос Арна заглушил ропот толпы:

— Напрямую бросить мне вызов струсил и решил бить исподтишка, самым подлым и грязным способом?

Торн осклабился.

— Что я, по-твоему, идиот, в лоб пробовать? На поединке я тебе уже один раз проиграл. А вот сделать так, чтоб никто не подумал… бешеный барс из лесу пришёл. Бывает. Нечего так близко к горам селиться. Да ещё кошаки местные от какой-то болячки передохли, не смогли помочь хозяину. Какая трагедия, ай-яй-яй. Пожалуй, и неутешную вдову можно будет утешить заодно.

На этих словах глаза Арна стали совсем страшными.

— Дай-ка мне вот это… — попросил он своего человека рядом. И рыжий прекратил улыбаться.

Арну поднесли огромную двуручную секиру. Металл тут и там был пощерблен. Рукоять гладко отполирована ладонями от частого использования. На обратном стороне древка — остриё. Я узнала оружие, которое любил таскать за собой Торн.

Арн взял взял секиру Торна и швырнул её рыжему под ноги, прямо в пыль.

— Развяжите его. Вдову твою только будущую жалко. Плакать по тебе будет, уроду.