Невинная помощница для альфы
Шрифт:
— После того, что ты сделал с Лючией — нет, — главный альфа, кажется, дико зол. От Трэя тоже начинает пахнуть гневом. — Заканчивай, обжиматься. Нам есть что обсудить.
34. Точки над «i»
Трэй
Бартоломей нарочно вломился в интимный момент с Шоной. Показать свое превосходство и мою подчиненную относительно себя позицию. Злость внутри вскипает мгновенно. Так он точно нарвется на дуэль. И нет, Белые — не Черные, друг друга не убивают, но моя победа будет означать, что он уйдет на покой.
Сверлю его взглядом несколько мгновений. Шона у меня на коленях
— Сейчас приду, — цежу сквозь зубы. — Оставь нас наедине.
Бартоломей играет желваками, но все же кивает и выходит из палаты.
У меня есть несколько минут, и я не желаю тратить зря ни секунды. Жадно присасываюсь к губам Шоны, которая так и льнет ко мне, ощущая теплые мурашки по телу. Глажу ее по спине, опускаю одну руку вниз, стискиваю упругую ягодицу. Ммм. Она сладко пахнет. Аромат ее собственного омежьего тела смешивается с карамельным запахом сильного возбуждения и создает одурманивающую композицию. Джинсы ощутимо давят, тянет в паху. Невыносимо хочу ее. Готов накинуться прямо сейчас, но понимаю, что не время и не место. К тому же, я до сих пор не могу сказать, что она в полной безопасности. Сначала мне нужно узаконить ее место в клане, только потом можно будет расслабиться.
Усилием воли заставляю себя отлепиться от нее. Подхватываю на руки и отношу на каталку.
— Пришлю Селена, — голос еще хриплый от остаточного возбуждения. — Он осмотрит тебя и, возможно, сегодня уже поедешь в поместье.
Шона кивает и, прикрыв глаза, снова тянется за поцелуем. Умилительная. Похожа на котенка, у которого еще глаза не открылись, и он на запах тычется в мамин живот в поисках источника вожделенного молока. Не могу удержаться и все же коротко целую ее. Когда отстраняюсь, вижу в ее взгляде тоску и разочарованную неудовлетворенность.
— Потерпи, — произношу шепотом, взяв ее за подбородок, и провожу большим пальцем по ее нижней губе. Боги, насколько все в Шоне сексуальное! — Не уйдет.
Она кивает и улыбается, а я разворачиваюсь и выхожу в коридор. Велю Тому с Марком стеречь свою девочку, а Эвану поручаю съездить в любой магазин и купить Шоне одежду. Бартоломей ожидает меня на диванчике, где еще недавно сидел Эван. Его телохранители безмолвными изваяниями замерли по обе стороны. Вот индюк же! Кто на него тут нападет?
Подхожу и предлагаю пройтись в конференц-зал. Хотя бы не в коридоре разговаривать. Бартоломей поднимается, и его волки следуют за ним. Мы спускаемся с третьего на второй этаж и вскоре оказываемся в простенько обставленной переговорной. Квадратная комната с завешенными жалюзи окнами по одной стороне. Закатное солнце, заглядывая сквозь узкие щели, отбрасывает полосатые блики на противоположную стену. По центру стоит длинный неширокий стол офисного плана без изысков дизайна. Сажусь спиной к двери по центру длинной стороны. Бартоломей как водится располагается напротив. Волосы у него длинные, до плеч, тонкие и пушистые, солнце подсвечивает
— О чем мы не договорили, Бартоломей? — добавляю голосу усталости, хотя я правда порядком утомился от его присутствия. — Выкладывай и проваливай обратно в столицу.
Белый альфа вздыхает и, облокотившись на столешницу, складывает пальцы в замок.
— Зачем столько яда, Трэй? — вдруг спрашивает с невинной интонацией. — Мы же не просто деловые люди, а почти как отец и сын.
Деловые люди? Отец и сын? Такими категориями он мыслит?!
— Как только ты продал мою волчицу врагам в качестве отступных, мы немного отдалились, — последнее выговариваю с нескрываемым сарказмом. — Как отец и сын, мы уже не будем. Деловые отношения могут сохраниться, но это зависит…
— Да как ты смеешь, щенок?! — вспыхивает Бартоломей. — Ты стал неуправляем! Вернул Лючию в Колорадо, а между тем на ваш союз у меня были планы!
Вот и вылезла твоя настоящая сущность, старый ты пес! А то начал про какие-то отношения.
— Я тебя поднял, могу и сбросить с пьедестала! — он злобно смотрит на меня, постукивая ладонями по столу, затем вскидывает руку и тычет в меня пальцем. — Знаешь, что делают с псом, который укусил хозяина?
По позвоночнику прокатывается судорога, вздыбливая кожу.
— Ты мне угрожаешь? — произношу тихо, чтобы скрыть ярость в голосе.
Хочется садануть по столу со всей дури, но я медленно опускаю кулаки на стол и с силой придавливаю.
— Просто напоминаю тебе о субординации, — Бартоломей меняет тон на вкрадчивый. — А то, кажется, ты с черной волчицей слетел с катушек и многовато берешь на себя.
— Многовато беру? — хмурюсь. — Я дал бой вместо того, чтобы откупаться и бежать, поджав хвост. Ты бы лучше сделал так, чтобы предатель Оливер больше не мозолил мне глаза.
Бартоломей чуть светлеет. Кажется, чувствует себя значимым.
— Уже сделал, — он довольно складывает руки на груди. — Он ушел с поста. Точнее, его ушли. Лесли Дрейк назначит на его место более лояльного человека.
Киваю. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
За спиной щелкает дверь. С удивлением ощущаю запах Шоны и оборачиваюсь. Она заходит в переговорную. Гипса уже нет, волосы хаотично разбросаны по голове, чтобы скрыть бритые места. На ней обтягивающее трикотажное платье нежного оливкового цвета — Эван постарался. Следом за ней заходят телохранители с виноватым видом. Кажется, продавила их, чтобы привели ее ко мне. Да уж, дерзкая девочка мне попалась. Но это даже к лучшему.
Бартоломей вперивается в нее и сверлит прожигающим взглядом. Похоже, его оскорбляет уже одно ее присутствие.
— Твоей… — он осекается, видимо, подбирая неоскорбительное слово. — Твоей игрушке здесь нечего делать.
Его голос почти дрожит от возмущения. А я даже затаиваю дыхание, желая посмотреть, что на это сделает Шона. Она, похоже, совсем освоилась и осмелела.
— Нет, мистер Квин, — она говорит твердо, подходит и, встав за спиной, кладет руку мне на плечо. — Мое место рядом с Трэем. Я никуда не уйду.